Братская любовь — 7. День первый: Харумэ

[Yueda]

Название: Братская любовь
Автор:  Yueda, бета: Lutaya и Daysie
Жанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


7. День первый: Харумэ


Вода как рукой снимает сонливость, оставляя лишь сладкую усталость. Давненько у нас не было такой бурной ночи. Зверятки просто чудо как хороши — зажигают так, что никакой химии не нужно.

Улыбаюсь и, наскоро обтеревшись, накидываю халат, выхожу из ванны.

Тай, вытянув длинные ноги, полулежит в кресле. Глаза прикрыты, дыхание ровное, глубокое. Спит. Пусть спит. Устал ведь. Да и как тут не устать, с такими-то малышами?

А вот и они — лежат на кровати. Чистенькие, свеженькие и кажутся такими невинными. Маленькие чертята. Сколько же в них скрыто развратной похоти и запретного, запертого желания. Под конец мы с братом просто любовались их сладкими играми. Ох уж эти игры...

Возбуждение накатывает от одних только воспоминаний. Нет, таких малышей нельзя отдавать в модели. Это непростительное расточительство. Не хочу, чтобы ещё кто-то любовался ими, ласкал их, трахал эти чудные ротики и попки. Нет...

Присаживаюсь рядом, легонько касаюсь пальцами стройных ножек, скольжу вверх, глажу ягодички. Малыши тихо стонут сквозь сон и оттопыривают свои попки. Я облизываюсь и начинаю дразнить их дырочки, чуть проникая и ослабляя нажим. Мальчики сцепляются руками, льнут друг к другу. Ну не чудо ли?

Помнится, таким образом я любил будить брата. А он — любил так просыпаться. Хоть и ворчал.

— Отстань от пацанов, извращенец, — сонно хрипит за спиной Тай. — Ты, блин, на аккумуляторах работаешь? Или качнулся чем?

Успокаивающе погладив малышей, оборачиваюсь к брату.

— Ты же знаешь, какой я ненасытный, — облизываюсь и, медленно встав с кровати, направляюсь к нему. — Может, тогда мне заняться тобой?

Блефую, конечно, и он понимает. Но это своего рода тоже игра.

— Пошёл на фиг, дай поспать, — устало отвечает Тай, когда я сажусь на подлокотник кресла и запускаю пятерню в его волосы, ещё влажные, пахнущие шампунем.

— Неужто твой двигатель сдал? — поддеваю брата. — А ведь было время, мы могли дать фору этим зверяткам и без стимуляторов, возбуждаясь одним только видом и запахом друг друга.

— О да... — улыбается Тай. — Всю ночь кувыркаться, а потом на экзамен, а после — тупить, засыпать в машине и создавать аварийные ситуации на дороге. Романтика, чтоб её... Но, увы, нам уже не по восемнадцать.

— Ты говоришь как старик, — усмехаюсь я, прочёсывая волосы гребнем пальцев.

Тай пожимает плечами, мол, а куда деваться. Прищуриваюсь и в считанные секунды разлохмачиваю укладку. Брат возмущённо отстраняется и перехватывает мою руку, а я падаю ему на колени. И пока он не начал возмущаться вслух, просто затыкаю поцелуем. Тай обнимает меня, нежно и бережно. Так умеет только он — самый офигенный брат на свете.

Сколько себя помню, всегда его хотел. Не осознавал, но хотел. В детстве это выражалось в желании быть рядом, вместе, играть в одни игры, заниматься одним делом, в ревности к школьным товарищам. Думал — дружба, братская любовь. Но чем старше, тем сильнее любовь приобретала иной оттенок, иной вкус. Помню, как мастурбировал в ванной, смотрел на себя в зеркало, а представлял его. Его руки, его губы. Сколько же сил приложил, чтобы соблазнить, совратить его. Тогда я действовал мягко, нежно, боязливо, это была игра, от которой я получал острое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Такое же удовольствие я получал, глядя на игры наших малышей. Наших...

Прикусив Таю нижнюю губу, разрываю поцелуй и чуть отстраняюсь.

— Ты что-то задумал, — догадывается брат. Он почти всегда может угадать мои мысли. Особенно сейчас. Ведь наверняка думает о том же.

— Не хочу ими ни с кем делиться, — шепчу я. — И ты тоже. Или я не прав?

Он ухмыляется. Я прав.

— Уломать братца будет непросто, — вздыхает Тай. — Ты же знаешь, какой он у нас «бережливый» и своего нигде не упустит.

— Вдвоём справимся. К тому же Коген не уточнял, кому именно это «подарок»: клубу или нам.

— Нет, этот номер, думаю, не пройдёт, — начинает он, но трель мобильника перебивает.

— Чёрта вспомнишь — он и объявится, — бурчит Тай, посмотрев на номер, и отвечает в трубку уже приветливым голосом: — Здравствуй, братец. Как дела?

Связь хорошая, а голос у нашего старшего сильный, поставленный, поэтому слышу каждое слово.

— Где бы ваши задницы сейчас ни были, резко отрывайте их и несите в главный офис. Рабочий день начался полчаса назад.

Одновременно с братом отыскиваю взглядом часы и понимаю, что влипли. Да уж, забавляясь с малышами, мы совершенно забыли о времени. Но Тай не теряется.

— Раймэй, мы не просто так прогуливаем, у нас для тебя сюрприз есть. Тебе понравится. Так что лучше сам к нам приезжай.

— Вы где?

— В одной из комнат «Дома».

— Ясно, — слышу скептическое в ответ. — Сегодня до обеда я туда собирался, так что ждите. Надеюсь, ваш сюрприз действительно стоящий.

— Что ж, — говорит Тай, убирая сотовый, — у нас есть минимум час. Давай спать.

Откинувшись в кресле, он закрывает глаза, а я опускаюсь во второе. Поспать — это хорошая идея, но вряд ли у меня получится.


Предыдущие главы:
День первый: 1. Китори, 2. Таёдзэ, 3. Китори, 4. Таёдзэ, 5. Китори, 6. Ханаки

@темы: слэш, кинк, миди, ориджинал, NC-17, PWP, POV

---

Братская любовь — 6. День первый: Ханаки

[Yueda]

Название: Братская любовь
Автор:  Yueda, бета: Lutaya и Daysie
Жанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


6. День первый: Ханаки


Он во мне — мой ласковый хозяин, мой сильный господин. Чувствую жаркие руки, влажные губы, слышу бархатный шёпот:

— Умничка, малыш. Прогни спинку.

Выполняю. Я сделаю всё, что он скажет. Абсолютно всё. Лишь бы продолжал заполнять меня, двигаться, играть со мной. Его игрушки чудесны, но ничто не может сравниться с горячим членом, проникающим внутрь, дарящим эти незабываемые ощущения. Хочу подчиняться ему. Хочу!

— Ханаки, котёнок, — дыхание обжигает, язык щекочет ухо. — Посмотри, кто к нам пришёл.

Открываю глаза. Сначала всё плывёт, но постепенно цветные пятна обретают форму, и вижу прямо перед собой...

Братик?

Сердце трепетно замирает, а потом восторженно несётся вскачь.

Братик здесь. Со мной. С нами! И руки второго хозяина ласкают его. Как же это красиво.

Завороженно смотрю на разгорячённое лицо Китори, на его грудь в объятьях господина, на плоский живот с аккуратной ямкой пупка, и взгляд замирает на члене. На гладком, налитом кровью члене, по которому гуляют пальцы господина.

Хочу. Хочу его!

Тянусь, касаюсь языком, облизываю головку, пробую эту восхитительно нежную кожу, и слышу судорожный стон брата. Он цепляется за плечи, пытается вырваться.

Почему, братик? Это же приятно. И тебе, и мне.

Но рука хозяина властно обхватывает член, и я заглатываю его, ласкаю языком. Хочу сделать братику приятно, хочу доставить ему удовольствие. Хочу получить удовольствие по полной.

Это так классно, так чудесно, просто божественно чувствовать себя максимально заполненным, ощущать в себе их твёрдость, силу, слышать стоны, ловить их ритм.

Движения Китори становятся частыми, быстрыми, он рывками входит в меня, почти кричит. А я наслаждаюсь им, наслаждаюсь теми ощущениями, которые он дарит. Протяжно застонав, он изливается в меня, и я жадно глотаю сперму. У неё особый вкус — вкус братика. Облизываюсь. Не хочу потерять ни капельки. Поэтому снова припадаю к члену и аккуратно, смакуя, вылизываю его.

Братик дрожит, братик мычит, бьётся в объятьях своего господина, а я зажмуриваю глаза от удовольствия. Глупый братик, глупый. Это же так классно, когда заботливые руки обнимают, ласкают...

Руки... Эти нежные, сильные руки касаются моего члена, и я прогибаюсь, тихо стону, пихаюсь в них. Наслаждение, острое, сладкое наслаждение захлёстывает волна за волной, пока не накрывает с головой.

Расслабленно откидываюсь на плечо хозяина и запоздало соображаю, что по бёдрам стекает его сперма. Улыбаюсь и трусь о широкую грудь головой. Хозяин поднимает меня, аккуратно укладывает на постель, гладит по лицу, ласково улыбается. Он такой нежный, такой заботливый, мой хозяин...

— Котёнку понравилось? — спрашивает он, запуская пальцы мне в волосы.

Киваю. Не хочу говорить. Хочу ещё. Хочу, чтобы это повторилось ещё. И чувствую, как кто-то раздвигает мои ноги. Отвожу взгляд от хозяина и вижу братика.

Он классен. Боже, как же он классен. Его обалденное, гибкое тело просто дышит жаром и энергией, глаза жадно пожирают меня, а руки уже вовсю ласкают мой вновь наливающийся силой член. Секунда — и губы братика касаются моей головки. Я выгибаюсь, пихаюсь ему в рот. Глубже. Ещё глубже. Эта влажная теснота, плотное колечко губ, быстрый язычок. Братик... Как же здорово он это делает. Просто невообразимо. Хочу прикоснуться к нему, погладить по спине, но руки всё ещё прикованы к лодыжкам, и остаётся только выгибаться и стонать.

Сквозь дурман страсти слышу голоса хозяев. В них столько тепла и нежности, что можно утонуть в этом океане. Но слов разобрать уже не могу. Не могу сдерживать себя, с силой пихаюсь в братика, взрываюсь, изливаюсь в него, а он пьёт, глотает.

Тяжело дышу, глядя, как Китори облизывает перепачканные губы, и чувствую его руки у себя на попке. Он гладит ягодицы, дразнит дырочку. Максимально развожу ноги, кто-то подкладывает под поясницу подушечку. Я открыт, братик, войди в меня. Войди!

И он входит, мой ласковый, мой хороший, заполняет меня, двигается. Сжимаю его и улыбаюсь, видя, как один из хозяев входит в него. На доли секунды братик даже замирает, а потом снова начинает движения. Медленные, тягучие, безумно приятные. Я выгибаюсь, запрокидываю голову, открываю рот и слышу довольный смех хозяина. Сильные руки гладят по волосам, а ещё через мгновение член касается моих губ. Лижу его, облизываю со всех сторон и только после этого заглатываю, нежно, аккуратно, неторопливо. Хочу продлить этот кайф. Хочу, чтобы он не прекращался.


Предыдущие главы:
День первый: 1. Китори, 2. Таёдзэ, 3. Китори, 4. Таёдзэ, 5. Китори

@темы: слэш, кинк, миди, ориджинал, NC-17, PWP, POV

---

Братская любовь — 5. День первый: Китори

[Yueda]

Название: Братская любовь
Автор:  Yueda, бета: Lutaya и Daysie
Жанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


5. День первый: Китори


Это брат, мой брат там на постели в объятиях извращенца. Брат! Он только что стонал, отсасывал этому ублюдку, а теперь ластится к нему, послушно раздвигает ноги, насаживается на этот чёртов член. А я стою, смотрю и хочу провалиться сквозь землю, потому что такой же урод сейчас ласкает меня, и я горю. Горю от стыда и похоти.

Что они с нами делают? За что? Почему? Почему не могу контролировать себя? Ведь я же не накачан этой дрянью! Почему же всё тело пылает, ломит от возбуждения, и я еле сдерживаю стон?

Властные руки подталкивают к постели, прямо к брату. Смотрю на его дрожащие ресницы, на разгорячённое лицо, на приоткрытые губы. Это совсем чужой, незнакомый Ханаки. Противно, отвратительно, страшно от того, что вижу его таким, не могу отвести взгляд. Я хочу смотреть на него, на такого.

— Хочешь его узнать? — жарко шепчет в ухо мучитель.

А Ханаки открывает глаза. Они затянуты дурманом страсти, но всё же брат узнаёт меня, растягивает губы в радостной улыбке, тянется ко мне. И я вздрагиваю, как от удара током, потому что влажный язык брата касается моей головки, лижет её. О господи, мой брат! Мой собственный брат делает это.

Вцепляюсь Ханаки в плечи, пытаюсь отстраниться, вырваться. Но не дают.

— Дурачок, это же так здорово, — смеётся сзади мучитель и вводит мой член брату в рот, а тот послушно обхватывает его губами и начинает ласкать, посасывать.

Я задыхаюсь, вжимаюсь в своего мучителя, хрипло стону. Это так отвратительно и так приятно смотреть на брата, видеть, как он это делает, ощущать эти ласки, двигаться в нём.

Слышу довольный смех и чувствую, как сильные пальцы проникают в меня, растягивают. Он входит медленно, аккуратно, почти заботливо, и я выгибаюсь под ним, растворяюсь в этом сладком кошмаре. Кошмаре, в котором пара извращенцев трахает нас с братом. Я растворяюсь, таю, тону. Погружаюсь в эту феерию ощущений поцелуев и ласк, тихих стонов и прерывистых вскриков, сладкой боли и безумного наслаждения. Дрожу, толкаюсь с силой в Ханаки, кончаю ему прямо в рот. Тот проглатывает всё. А я чуть не плачу. Чуть не плачу, когда он начинает слизывать остатки спермы, вылизывать член. Чуть не плачу, когда мучитель разряжается в меня, и семя стекает по бёдрам. Я чуть не плачу, а они смеются. Эти извращенцы, эти уроды, эти...

Не успеваю произнести, не успеваю даже додумать. Горячие губы касаются моих, и властный язык по-хозяйски проникает в рот. Мычу, пытаюсь вырваться. Но куда там? Он сильнее, намного сильнее. И чем больше брыкаюсь, тем крепче он стискивает меня. До хруста костей. Перестаю сопротивляться, повисаю безвольной куклой в его объятиях, и чувствую, как что-то холодное прикасается к шее. Секунда — и я вздрагиваю от колющей боли.

Сволочь! Он снова ввёл мне эту дрянь! Он...

Он целует меня. Страстно, нежно, чертовски приятно. Принимаю ласки, отвечаю на них и закрываю глаза. Голова идёт кругом...


Предыдущие главы:
День первый: 1. Китори, 2. Таёдзэ, 3. Китори, 4. Таёдзэ

@темы: слэш, кинк, миди, ориджинал, NC-17, PWP, POV

---

Братская любовь — 4. День первый: Таёдзэ

[Yueda]

Название: Братская любовь
Автор:  Yueda, бета: Lutaya и Daysie
Жанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


4. День первый: Таёдзэ


Смотрю на него: напряжённого, взъерошенного, напуганного. Он отводит взгляд и утирает рот ладонью. Сколько звериного изящества и грации даже в этом простом жесте. А уж когда мальчишка разводит ноги или берёт губами член — это просто сводит с ума. Братик у него, кстати, тоже сокровище. Но если Китори больше похож на тигрёнка, то Ханаки — сладкий котёнок, настолько сладкий, что его хочется облизать с ног до головы. Сейчас он под действием афродизиака и стонет под Харумэ в соседней комнате. Звуки льются патокой и ласкают слух.

Улыбаюсь, глядя, как Китори поворачивает голову к двери, прислушиваясь. Наверняка узнал голос братца и не верит своим ушам. Напрасно не верит.

— Да, — шепчу я и глажу мальчишку по спине, от чего тот вздрагивает и напрягается ещё сильнее. — Твой брат там, и ему сейчас хорошо.

Китори дёргается и вскидывает голову, смотрит на меня с ненавистью и злостью. Маленький зверёныш, как же хочется надеть на него ошейник, приручить.

— Хочешь навестить своего братика? — спрашиваю я. — Он очень обрадуется, увидев тебя.

И приобняв мальчишку за плечи, веду к двери. Входим в точно такую же полутёмную комнату, и он застывает. Потому что на постели, на груде подушек лежит его брат. Тонкие ремни бондажа изящно обхватывают гибкое тело, подчёркивая красоту и приковывая руки к лодыжкам. Ноги мальчика раздвинуты в стороны со всей откровенностью, что позволяет ласкать взглядом украшенный кольцом возбуждённый член и торчащую из ануса ручку вибратора. Мой братик решил приучить котёнка к игрушкам с самого начала. И тому, похоже, понравилось. Как он дрожит и часто дышит, как стонет, не в силах кончить из-за сдавливающих пут, с какой мольбой тянется губами к Хару. И тот милостиво подставляет член. Мальчишка жадно облизывает ствол, как самую вкусную конфетку, а затем обхватывает губами и сосёт.

Китори в оцепенении смотрит на творящуюся оргию. Дыхание перехватило, и даже сердечко замерло. Бедный мальчик. Для него это настоящий шок. Таким своего брата он ещё никогда не видел.

А может, видел? В постыдных мечтах, спрятанных в самые тёмные уголки подсознания.

Я встаю у него за спиной, обнимаю, скольжу руками по груди, щекочу соски и чувствую, как они твердеют под пальцами, возбуждаются. Дыхание мальчишки учащается, а сердце отмирает и несётся вскачь. Целую плечи, провожу языком влажную дорожку и шепчу в самое ушко:

— Восхитительное зрелище, правда?

Китори нервно сглатывает, а я, лаская грудь одной рукой, второй скольжу по рельефному торсу, плоскому, подтянутому животику, ниже — туда, где наливается силой член. Игриво пробегаюсь по нему пальцами и сжимаю мошонку. Мальчишка рефлекторно вжимается в меня. Я улыбаюсь и глажу его там, дразню. Китори стискивает зубы, сжимает кулаки, борется с собой, но напрасно. Тело помнит страстную ночь, оно уже привыкло к таким ласкам и сейчас разгорается жаром, возбуждается. Возбуждается от моих прикосновений, возбуждается от похотливой сцены, что разворачивается на глазах. И не мудрено.

Харумэ, отбросив всякие нежности, уже по полной трахает своего мальчишку, а тот изнемогает. Связанный по рукам и ногам, лишённый возможности прикоснуться к себе, самостоятельно кончить, котёнок чуть ли не плачет, сгорая от дикого желания. Но только излившись в него и вынудив проглотить всё, мой брат расстёгивает хомут на его мошонке, и мальчишка тут же кончает. Вытащив вибратор, Хару заботливо обнимает обессилевшего, обмякшего на подушках малыша и начинает целовать в губы.

Вот уж любитель этого дела. Знает же, паразит, что я смотрю. Раньше при мне ни с кем не целовался, а сейчас... Впрочем, понимаю: этих чудных малышей так и хочется целовать. Целовать, ласкать, развращать.

— Китори...

Я покрываю поцелуями плечи и чувствую, как напрягаются все его мышцы, нервы, каждая клеточка. Мальчик дрожит, готовый взорваться огнём в любую секунду. Он такой жаркий, такой сладкий, что едва сдерживаюсь, чтобы не взять его прямо сейчас.

— Нас ждут, малыш. Идём.

Шепчу я и мягко подталкиваю его к постели.


Предыдущие главы:
День первый: 1. Китори, 2. Таёдзэ, 3. Китори

@темы: слэш, кинк, миди, ориджинал, NC-17, PWP, POV

---

Каинвилль

[Ghost-city]

]|Авторский мир|Альтернативная реальность|Мистика|Городское фэнтези|НФ|
2021 год | NC-21

---

Братская любовь — 3. День первый: Китори

[Yueda]

Название: Братская любовь
Автор:  Yueda, бета: Lutaya и Daysie
Жанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


3. День первый: Китори


Что-то влажное касается моего уха, и я слышу тихий шёпот:

— Хватит спать. Мы соскучились.

Этот голос так знаком, так приятен. Поворачиваюсь, тянусь к нему и ловлю губами нежное прикосновение чьих-то губ. По телу разливается тепло. Язык властно проникает в рот и начинает ласкать. Это приятно и похоже на продолжение сна. Безумно пошлого, но такого сладкого. Поцелуи, прикосновения, ласки мужских рук...

Мужских?!

Я резко распахиваю глаза, и мир обрушивается в одночасье.

Это не сон. Не сон! Это происходит на самом деле. Один из тех парней целует меня. О господи, он меня целует!

Я мычу, пытаюсь вырваться, но он лишь глубже проникает в меня, перехватывает руки и вдавливает в кровать. Буквально вгрызается зубами. Больно!

Наконец, он прекращает это истязание, отстраняется, и я вижу его ухмылку. Похотливую, жадную, властную.

— Значит, действие афродизиака закончилось, и ты теперь всё соображаешь, — произносит мучитель, облизываясь. — Что ж, так даже интереснее, Китори. Надеюсь, ты ничего не забыл?

Он говорит, улыбается, а голова трещит по швам от нахлынувших воспоминаний. Я помню. Помню, как брал ртом его член, как раздвигал ягодицы, позволяя второму взять себя, как стонал, выгибался под ними. Мне было хорошо. Мне хотелось ещё. И это не сон. Это было. Несколько часов назад.

Хочу забыть, проснуться от этой кошмарной реальности. Умереть! Только бы не видеть эту похабную улыбку, только бы не ощущать его прикосновений. Я не хочу. Не надо!

Кажется, последние слова произношу вслух, потому что в улыбке мучителя появляется нежность, и от этого становится страшно. Я помню эту нежность. Я знаю, что сейчас будет.

Он легко подхватывает меня, сажает на кровать, выпрямляется, и его член оказывается у самых моих губ. Я отшатываюсь, но сильная рука хватает за волосы, притягивает обратно.

— Ну же, малыш, поработай язычком. У тебя это чудесно получается.

Стискиваю зубы, отворачиваюсь. Пальцы жёстко сжимают волосы, а слова обжигают слух:

— Или работай, или я вколю тебе дозу. Один маленький укол — и ты будешь умолять тебя трахнуть. Выбор за тобой, малыш.

Он смеётся, издевается. Сволочь, ублюдок! Этот извращенец трахал меня всю ночь, имел, как последнюю шлюху. Он сделал из меня безвольную, похотливую подстилку. Не хочу! Не хочу снова превращаться в это!..

Зажмуриваю с силой глаза и начинаю лизать головку. С губ мучителя срывается стон. Пальцы, ослабив хватку, тонут в моих волосах, ласкают. Затем мягко, но требовательно он нажимает на затылок, и я заглатываю член до половины. Но ему мало. Ритмично двигаясь, мучитель проникает всё глубже. Он делает это медленно, чтобы я привык. А я стараюсь ни о чём не думать, просто давлю рвотные позывы. Привыкаю.


Предыдущие главы:
День первый: 1. Китори, 2. Таёдзэ

@темы: слэш, кинк, миди, ориджинал, NC-17, PWP, POV

---

Братская любовь — 2. День первый: Таёдзэ

[Yueda]

Название: Братская любовь
Автор:  Yueda, бета: Lutaya и Daysie
Жанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, принуждение к сексу, сомнительное согласие, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


2. День первый: Таёдзэ


Изливаюсь в него, толкаюсь последний раз, и мальчишка тоже кончает, выгибается подо мной, приглушённо стонет, потому что его рот занят членом моего брата. Адски возбуждающее зрелище. Этот чертёнок заводит с пол-оборота.

Я выхожу из мальчишки, опускаю его ноги на постель. Хару тоже отстраняется. Молча любуемся им.

Двадцатилетний мальчишка со стройным гибким телом, длинными ногами и бархатистой кожей. Да, такое у моделей дома «Сэйтэн»* обычное дело — сюда попадают только лучшие из лучших. Но такого цвета волос нет ни у кого — светло-русые, не крашенные, а натуральные. И глаза — карие с лесной зеленью. Редкость для Японских островов. И такая редкая штучка не одна, их две. Брат близнец — точная копия этого чуда — лежит сейчас в соседней комнате без сознания, ещё не тронутый, чистый, девственный. Лежит и видит сны, в то время, как его брат опускается в бездну разврата, сходя с ума от желания, вызванного афродизиаком.

И афродизиак, и эти чудные мальчики — подарок Когена, университетского приятеля. Знает откуда-то, зараза, что мы вхожи в закрытый элитный клуб дома моделей «Сэйтэн». Очень хочет до его хозяина достучаться, членство выбить, влиться. Оттого-то соловьём лживым весь вечер разливался, сладеньких мальчиков подсовывал, афродизиак рекламировал.

Афродизиак, кстати, действительно знатный, качественный, и, кажется, он творит что-то с мозгами. Ведь совсем недавно этот мальчишка кричал и вырывался, но стоило лишь сделать маленький укол, как чертёнка буквально подменили. Жажда сжигает его изнутри, и он готов на коленях умолять, лишь бы только его трахали.

Вот как сейчас: приподнимается на локтях, смотрит на нас молящими глазами. Такой покорный, такой милый, такой возбуждающий.

— Ты только посмотри на него, Харумэ, — усмехаюсь я. — Ему хочется добавки.

— Так ведь и у нас хороший аппетит, Тай, — облизывается Хару и целует меня в губы.

Позволяю проникнуть в рот, отвечаю, затем перехватываю инициативу. Секунда, другая — и вот я уже полностью овладеваю ситуацией, а брат блаженно стонет, принимая ласки. Замечаю, как жадно смотрит на нас мальчишка, и не могу сдержать улыбки. Укусив напоследок, брат отрывается от меня и притягивает мальчишку.

— У нас зверский аппетит, — говорит он, покусывая его шею и плечи, усаживает себе на колени, а мальчишка льнёт к нему, раздвигает ноги, сам насаживается. — Такой зверский, что хватит и на твоего братика, малыш.

Я ухмыляюсь и подставляю член к его губам. Он жадно облизывает его, а затем берёт и начинает умело работать язычком. Уже — умело. Малыш быстро учится. Интересно, каким будет его братик? А какими они будут вместе?..


__________________________________________________

* О «доме моделей» чуть подробнее будет позже, но само слово «сэйтэн», если кому интересно, переводится с японского как «чистое небо».


Предыдущие главы:
День первый: 1. Китори

@темы: слэш, кинк, миди, ориджинал, NC-17, PWP, POV

---

Братская любовь — 1. День первый: Китори

[Yueda]

Название: Братская любовь
Автор:  Yueda, бета: Lutaya и Daysie
Жанры: Слэш (яой), PWP, POV
Предупреждения: Изнасилование, инцест, твинцест, групповой секс, кинк, секс с использованием посторонних предметов
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


1. День первый: Китори


Жар. Всё тело горит. И голова кругом. Что со мной? Где я? Не могу ничего рассмотреть, всё смазано, размыто. Под руками мягкий ворс. Я сижу на коленях, кажется, на ковре.

Кто-то касается моей щеки, от чего по телу разливается сладость. Чертовски приятно. Тянусь за рукой, ластюсь к ней, а нежные пальцы играют, дразнят. Хочется облизать их. Облизываю, обхватываю губами и слышу довольный смешок. Мной довольны. Но кто?

Поднимаю глаза. Всё окружение как в тумане, но его я вижу с невероятной ясностью. Парень лет двадцати пяти — он прекрасен. Высокий, стройный, обнажённый. Тонкие черты лица, узкие губы, каштановые волосы и карие глаза. В них столько тепла, столько жара. Так может смотреть только ангел.

Пальцы выскальзывают изо рта, парень выпрямляется в полный рост, и губ касается его член. Такой большой, такой твёрдый с дразнящей капелькой смазки на конце. Хочется слизнуть, и я слизываю её. И вижу, как тонкие губы растягиваются в улыбке. Я делаю всё правильно. Ему нравится. Хочу, чтобы ему нравилось...

Лижу его член ещё раз и ещё, облизываю эту восхитительную твёрдость, обхватываю губами, заглатываю. Он такой большой, но я стараюсь, хочу взять его как можно глубже, мне нравится ощущать его в себе. Конец упирается в глотку, давлюсь, желудок сводит спазмом, подкатывает тошнота. Но я давлю эти позывы, стараюсь подавить. И слышу довольный смех.

— Тише, малыш, не торопись. К этому нужно привыкнуть.

Этот божественный голос. В нём столько нежности, столько страсти. Это ангел, точно ангел. Чувствую его руки на затылке, он гладит меня, а я ласкаю его член языком.

— О!.. — горячий шёпот обжигает ухо. — Он привыкнет.

Влажный язык облизывает мои плечи, и сильные пальцы касаются сосков, сжимают, от чего всё тело охватывает волна жара. Их двое. О боже — двое!

Чувствую руки на ягодицах, раздвигаю шире ноги, выгибаюсь, и холодные, смоченные чем-то пальцы проникают в меня. Я мычу от удовольствия и двигаю бёдрами, тороплю.

Пожалуйста, не тяни. Сделай это!

И он входит в меня, медленно заполняет собой. Я замираю, не в силах дышать от смеси боли и наслаждения. Да, наслаждения. Они во мне. Оба. Слышу их смех, подчиняюсь ритму их движений, растворяюсь в нём.

Ритм учащается, становится жёстче, грубее. Но мне нравится. Нравится, когда они делают это так. Я уже на пике.

Сильная рука сжимает мой член, и я кончаю. А следом кончают они. Прямо в меня, проникая так глубоко, как только возможно.

Член первого освобождает рот, и я сглатываю, почти не ощущая вкуса спермы. Второй выходит из меня, его горячее семя стекает по бёдрам.

Падаю на ковёр.

Я пуст. Опустошён.

Хочется быть вновь заполненным. Наполненным ими!

Ласковые руки заботливо поднимают меня, обнимают. Теперь вижу их обоих. Сначала кажется, что двоится в глазах. Но нет: просто два этих небесных создания — близнецы.

— Понравилось? — спрашивает один.

И я узнаю его улыбку, киваю. Не могу говорить — саднит горло.

— Продолжим? — мурлыкает второй.

Хватаюсь за них руками и часто киваю.

Они смеются, и второй целует меня, проникая своим языком в рот, ласкает. Жарко, властно, невообразимо чудесно. Я таю, теряю голову, забываюсь, а он подхватывает меня, опускает на простыни. Шёлк приятно холодит спину, нежные руки мужчин гуляют по моему телу, и от этих прикосновений каждый нерв, каждая клеточка вспыхивает огнём возбуждения. Могу лишь беспомощно стонать и прогибаться под их пальцами. Мне хорошо, очень хорошо.

Нежно прикусив мою губу, второй парень отстраняется, а первый, устроившись между ног, поднимает их, кладёт себе на плечи. Чувствую его член и дрожу от предвкушения.

Они входят в меня одновременно, и мы снова сливаемся в сладостном ритме движения. В ритме, который сводит с ума. Хочу, чтобы это длилось вечно...

@темы: слэш, кинк, миди, ориджинал, NC-17, PWP, POV

---

Каинвилль

[Ghost-city]

]|Авторский мир|Альтернативная реальность|Мистика|Городское фэнтези|НФ|
2021 год | NC-21

Квест «В чужой шкуре»

В наступившем году Орден Восточного Ветра вновь решил выйти из тени. Целых три месяца маги готовили заклинание, которое позволило бы полостью ограничить деятельность иных в Каинвилле, уравняв их с обычными людьми. Было использовано множество артефактов для укрепления создаваемой сети, хватившей бы, чтобы окутать сразу весь город.
Но магия - штука непредсказуемая, и одна-единственная ошибка может повлечь за собой самые непредсказуемые последствия...

— Форрест, ты уже выбрал, кем станешь, когда вырастешь?
— Кем буду я?
— Да.
— А разве я не буду самим собой?
©Форрест Гамп

---

[Приют Охотника]

---

Исток — Глава 19: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, закончен
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 19: Юкихана


Вокруг ничто, пустота. Он растворяется в ней, а она — в нём.

Так уже было. Когда-то.

Когда?

Вспомнить, пока ещё есть время. Пока он ещё может — помнить. Пока он ещё не до конца пустота...

Гордый, раздавленный, изнасилованный мальчишка, потерявший имя, память и честь, бежит по лесу, не разбирая дороги, глотая слёзы, давясь рвущимся криком, давясь бессилием. Бежит, желая умереть, желая убить, желая исчезнуть, желая отомстить. Желания терзают, рвут на куски душу, и он не замечает, как падает. Падает в объятия силы. Она обнимает его, душит, топит в себе, заполняет его, течёт по жилам, по венам, заползает в мысли. Сила стирает границы между собой и человеком. Тьма и свет смешиваются хаосом, оборачиваются вечностью. Вечностью в пустоте. И уже нет ничего: ни желаний, ни воспоминаний, ни мыслей. Только голос за гранью слышимости. Одинокий голос:

— Юкихана!..

Этот голос зовёт, заставляет проснуться, будоражит душу. Он как брошенная нить, протянутая соломинка, за которую можно схватиться. Нужно хвататься! Но ведь нечем — нет рук. Остатки ещё не растворившегося сознания собирают крупицы того, что когда-то было человеком, лепят его заново. Желания, мечты, воспоминания — всё в кучу. Сила не препятствует. Силе всё равно, где течь: в земле ли, в человеке ли — всё едино.

Было. Было это. Но не повторится больше.

Снежный Цветок — эта ледяная статуя молчала, ничего не желала говорить. И тогда в бессильной ярости Юкихана набросился на неё. Он громил собственный Исток, разбивал колыбель на осколки. Он хотел правды, и получил её. Память прошлого захлестнула его с головой, разом вскрывая всё, накрыла, уволокла в омут. Поэтому демон и не заметил, как снова оказался в плену силы.

Равнодушная, тёмная, вечная — она не отпустит его теперь. Ведь никто не придёт, не позовёт его. Здесь никого нет. И сил нет бороться. Он всё растратил, разрушая Исток. И нужно ли вообще — бороться? Не лучше ли забыться навсегда? Обернуться безымянным духом. Не мучиться больше.

— Юкихана!..

Голос из прошлого. Он пробивается сквозь время с отчаянным напором. Идзуми. Идзу... Два лица соединяются в одно такое любимое, такое родное. Запомнить бы, сохранить в памяти хоть это. Но демон знал — забудет. Всё забудет.

— Идиот чёртов! Помереть захотел, да? Вытащу — прибью!..

Голос. Злой, горячий, живой голос. Настоящий. Он звучит здесь и сейчас. Он зовёт. Идзу зовёт!

Как? Почему? Все вопросы потом. А сейчас — найти в себе остатки сил и протянуть руку, успеть схватиться за соломинку.

Жар накрывает Юкихана. Тот самый жар избранника Аматэрасу, что так искал свободы и, наконец, обрёл её. Жар захлёстывает его, жжёт, выжигает силу. Убивает вечность. И она тает весенним снегом под палящими лучами солнца, превращается в воду, течёт серебристым потоком, испаряется, оставляя по венам, по жилам, по нервам дорог живые цветы. Оставляя за собой жизнь.



Первое, что он почувствовал — это запахи. Странно, ведь раньше он не обращал на них внимания, а сейчас из всего многообразия даже мог выделить отдельные тона: сладость цветов, травянистую горечь, свежесть хвои. Юкихана вдохнул, жадно, порывисто, наполняя лёгкие живыми ароматами, вбирая их, впитывая так, как будто уже сто лет не дышал.

«А ведь и правда — не дышал», — мелькнула мысль, и Юкихана открыл глаза.

Чистое, прозрачное небо смотрело с вышины и, казалось, улыбалось ему. Губы сами растянулись в ответной улыбке. Глупость, ребячество, но вся его жизнь сплошная глупость, так что: одной больше, одной меньше — роли не играет.

Юкихана повернул голову и увидел его: своего убийцу и спасителя, своего пленника и победителя, свою игрушку и вечную любовь — человека, который совершил чудо. Человека, который преодолел расстояние, время, проклятье и достучался до его — Юкихана — сердца.

Это он несколько часов назад тараном разрубал силу. Он выжигал из Юкихана вечность, убивал демона. Он мёртвой хваткой держал его душу, дарил тепло, возрождал человека. А потом тащил полубесчувственное тело прочь от разгромленного Истока, прочь от ушедшей в недра силы, тащил пока не рухнул на этой поляне. Он — его Идзуми.

Сев, Юкихана прикоснулся ладонью к смуглой щеке, погладил спутанные волосы, наклонился и нежно поцеловал чуть приоткрытые губы. Ресницы дрогнули и, моргнув пару раз, Идзу уставился на него. В этих глазах плескалось всё: и любовь, и злость, и страх, и волнение — весь мир переливался в них.

— Всё-таки живой... — вздохнул парень с облегчением, и тут же сердито добавил: — Ты зачем меня в лодку запихал?

— Ну... — протянул Юкихана глядя, как Идзуми садится и кутается в грязное кимоно. — Отпустил. Чтобы ты с ума не сошёл.

— А вёсла почему не положил? — продолжал допрашивать Идзу.

— Я заклинание прочитал, — нахмурился бывший демон, пытаясь припомнить, а были ли вообще эти вёсла.

— Фигово прочитал. Мне до берега вплавь пришлось добираться. В общем, если б не моя прапрабабковость, то всё бы закончилось плохо, — буркнул парень и замолчал.

А Юкихана не мог сдержать улыбки. Хотелось обнять это насупленное, ворчливое чудо, но он не торопился. Идзуми нужно прийти в себя от вчерашнего, осознать всё, что произошло. Сам же Юкихана с какой-то удивительной лёгкостью воспринимал своё новое положение. Его мир рухнул, всё, что было привычным, знакомым, растаяло вместе с силой, он стал человеком, обычным смертным, и понятия не имел, что ждёт его впереди. Он об этом даже не думал, а просто наслаждался жизнью. Каждым её мгновением. Жизнь бежала по его венам, бурлила, кипела, разносила по телу блаженное тепло, прогоняла воспоминания стылой вечности. От такого весь мир хотелось обнять, особенно Идзу — этого забавного, лохматого бурчалку.

— Заклинатель, блин, — тихо проговорил тот, видимо, продолжая вслух свой внутренний монолог. — Я ведь ещё возле храма всё вспомнил. И если бы не твои заклинания...

— А чего же ты тогда на меня нападал, раз вспомнил? — спросил Юкихана.

— Это ты, дурак, на меня нападал, а я объяснить всё хотел.

Блондин прищурился, воскрешая в памяти события у храма. Вроде, всего пару дней прошло, а, казалось, бесконечность. Не в этой, в другой жизни, охваченный пламенем Идзу хохотал у пепелища, а он — Юкихана — атаковал его ледяными глыбами. Сейчас, зная правду, всё представало в ином свете. Но тогда...

— Выглядел ты весьма угрожающе, — слегка оправдываясь, сказал Юкихана и, исказив голос, произнёс: — «Дай мне своё сердце». Что я должен был подумать?

Идзуми вздохнул.

— Я тогда плохо соображал, — развёл он руками. — Я и сейчас плохо соображаю и не понимаю, что происходит. Вернее, понимаю, но...

Парень стиснул голову ладонями.

— Проклятье — снято, ты — человек, я — прапрабабка. Что теперь делать — непонятно.

Выглядел Идзу при этом так забавно, что Юкихана не выдержал, расхохотался. Идзуми смерил его сердитым взглядом, хмыкнул и, в конце концов, улыбнулся.

— Милый, — ласково прошептал Юкихана, придвигаясь ближе, — что именно тебе непонятно? Есть я и ты — что ещё нужно? У нас целая жизнь впереди. Ты хотел открыть цех ручной росписи кимоно. Мы можем открыть его вместе.

— Вместе, — передразнил Идзуми. — Помогать он мне собрался — бывший демон, романтик несчастный. Да ты хоть понимаешь, что по документам тебя вообще нет?

— Если это основная проблема, то с моими связями максимум через неделю у меня появятся все необходимые документы. Хотя лично я не считаю, что это так уж необходимо, но, чтобы ты не волновался — сделаю.

— Какими связями? — скептически спросил Идзу. — Ты теперь человек, а не демон, и просто не знаешь...

— Милый, я живу уже сто пятьдесят лет, — терпеливо произнёс Юкихана. — Чего я не знаю? Я, напротив, очень много знаю. Например, я знаю столько компро... э-э-м... — замялся блондин и тут же поправился: — полезной информации, что за какие-то бумажки переживать просто не стоит.

— Так, — понял всё Идзу. — По-моему, с этого места начинается история про мафию. Кстати, ты, будущий мафиози, как выбираться отсюда будем? Ещё лодка в запасе есть? А то...

Парень не договорил. Юкихана, чувствуя, что этот упрямец так и будет нести чушь, обходя единственно важное стороной, просто повалил его на землю.

— Ты опять за старое? — прошипел Идзуми.

Юкихана не ответил. За него говорили руки, раздевая и лаская парня. За него говорили губы, целуя лицо и шею. За него говорило тело, жаром льнущее к телу любовника. Слова здесь лишние. Да и не придумали ещё тех слов, которыми можно выразить всю любовь, всю благодарность, все чувства, что он испытывал к этому чуду. К этому невероятному человеку, который подарил ему новую жизнь, став его Истоком.



14 июня 2013 — 5 февраля 2014

Расшифровка имён

Расшифровка имён:

Юкихана [снег + цветок], Юкиноши [снег + смерть], Цумэйтай [холодный], Юкиноёру [снег + ночь], Снежный убийца, демон Льдов
Сэйнэцу Идзуми [жизнь + жар, источник]
Цукиюга [луна + вечер]
Акаримэ [свет + глаз]
Мастер Иёку [воля]
Сэйнэцу Ито [жизнь + жар, нить]
Сакки Ёкушин [свирепость, жадность]
Оседжи Аман [лесть, сладкий]
Сайконо Коэй [верховный, слава]
Кадзэгэн [ветер + кулак]
Хаюсинбё, Хаюсин [актёр + безумие]
Кэйроши [дорога + смерть]
Мэйка [знатный]
Тоси [младший]


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми, Глава 15: Юкихана, Глава 16: Идзуми, Глава 17: Юкихана, Глава 18: Идзуми

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма

---

Исток — Глава 18: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 18: Идзуми


Море шумело за бортом, море шумело в голове. А напротив сидела она и, тихо светясь, смотрела на Идзуми грустными глазами.

Парень не знал, как оказался в этой лодке, дрейфующей посреди водной пустыни. Он не знал, как доплыть до берега без вёсел. Он даже не знал, куда плыть — ночь обложила со всех сторон непроницаемой темнотой. Но паники не было, потому что напротив сидела она — девушка в одеждах мико, девушка с его лицом.

Почему он только сейчас это понял? Почему не узнал во сне? Или тогда, в лесу? Ведь видел, даже рисовал. Не мог поверить? Принять? Осознать? Наверное, так. А сейчас, находясь в объятиях кромешной тьмы, между водой и небом, жизнью и смертью, сном и явью, сознание само рушило все границы, и память вставала, выпрямлялась во весь рост, разворачиваясь перед глазами живыми картинами.



Песчаный берег. Небо стекает в море красками заката. По берегу натужно ползёт лодка. Её двигает юноша, хрупкий, болезненно бледный, с перевязью на голове. От усердия на тряпицах уже проступили капли крови, но парнишка не обращает на это внимание. Зубы сжаты, голубые глаза горят решимостью и обидой, даже белые волосы бьются по ветру возмущённо. Злой, сосредоточенный, гордый мальчишка — Юкихана.

— Сэмпай[29]! — раздаётся крик, и к лодке подбегает девчонка.

На сей раз на ней обычная юката[30], а не ритуальная хакама. Вцепившись в лодку, девушка требовательно смотрит на юношу.

— Сэмпай, вы куда?

Он выпрямляется и, не глядя на девушку, произносит чётко, старательно:

— Идзуми-доно[31], спасибо вам за вашу заботу и доброту, спасибо, что всю неделю выхаживали меня. Поблагодарите вашего отца Сайконо-сан за гостеприимство и помощь. И простите, что краду у вас лодку, но... мне пора.

— На ночь глядя? — осторожно спрашивает девушка. — С такой раной? Сэмпай, ведь вы даже ещё не вспомнили своё имя.

— Быть может, там я его и вспомню.

— Я не могу останавливать вас, сэмпай, но и отпустить тоже не могу. Идти сейчас в море — верная смерть.

— На всё воля богов, — упрямо отвечает юноша.

— Жизнь — это хрупкий цветок, — тихо говорит девушка. — Боги хранят лишь тех, кто бережёт его.

— Так помолитесь за меня пресветлой Аматэрасу, Идзуми-доно. И если я и правда человек, а не подкидыш Юки-онны, то боги помогут мне.

— Эти сплетни...

— Это не сплетни! — выкрикивает юноша и, сжав кулаки, наконец, поднимает взгляд на девушку. — Они белые! — парень дёргает прядь своих волос. — Вы видели кого-нибудь ещё с такими волосами? А голубые глаза? А кожа, которая воспаляется от лучей солнца? И ведь после моего появления на острове начали твориться несчастья!

— Какие именно? — осторожно, будто боясь спугнуть, спрашивает девушка.

Сбитый с толку таким вопросом, юноша несколько секунд просто смотрит ей в глаза.

— Дровосек, — нахмурившись, отвечает он. — Я слышал, что несколько дней назад на одного дровосека упало дерево, и он теперь не может ходить. А ещё мне говорили, что любимая лошадь господина Тикара вчера издохла неизвестно из-за чего.

— Сэмпай, — голос девушки тих, а улыбка ласкова, — всё в этом мире рождается и умирает, и лошадь издохла просто от старости. А дровосек в тот день был пьян и неосторожен. К тому же, лекарь обещал в скором времени поставить его на ноги. Вы же знаете: Тоси-сан никогда не обманывает. И ещё... — улыбка становится чуть лукавой, — я никогда не слышала о том, чтобы детей Юки-онны выбрасывало весенним штормом. Они обычно приходят зимой, спускаясь с гор.

Юноша молчит. Ему хочется верить этим успокаивающим словам, но гордость и обида держат позиции.

— Но люди обвиняют меня... — упрямо твердит он.

— Знаете, сэмпай, — говорит девушка, и голос её теперь льётся задумчивой мелодией, — люди всегда опасаются непонятного и необычного. Все свои ошибки и несчастья списывают на козни злых духов. Вот, например, на нашем острове в чаще лесов есть одно загадочное место. Там до самой поздней осени деревья стоят зелёные, и воздух такой чудесный, что даже описать сложно. Но люди боятся этого места, потому что оно такое необычное, как и вы, сэмпай.

— Вот именно, — шепчет юноша. — Необычный, ненормальный, урод белобрысый. Даже имя своё не помню...

— Напрасно наговариваете на себя, — качает головой девушка. — Знаете, когда мне было лет семь или восемь, отец ездил в Киото и взял меня с собой. Ничто в этом великолепном городе не поразило меня так сильно, как тигр господина Мэйка. Этот грозный зверь был белым, как чистейший снег, лишь редкие серые полосы выделялись на его шкуре. Приближённые к самурайскому двору люди говорили, что глаза у тигра небесно-голубые. А ещё они рассказывали, что Мэйка-сан никого из слуг не подпускает к своему любимцу и сам ухаживает за ним, считая его своим талисманом. Так может, сэмпай, ваши удивительные глаза и волосы — это вовсе не признак проклятья, а наоборот — дар, символ божественного чуда?

Улыбка девушки такая искренняя и открытая, что невозможно противостоять её теплу. Юноша улыбается в ответ.

— Если здесь и есть чудо, то это вы, Идзуми-доно, — говорит он, а она, покраснев, опускает глаза.

Вечер сменяется ночью. Тихий шёпот волн, тихие ласки ветра и тихие стоны. Он и она... Они любят друг друга. Нежно, бережно, чуть стыдливо. Они любят в первый раз. Сплетаются губами, руками, телами, душами. Соединяются, врастают друг в друга. И только звёзды освещают этот союз...



Звёзды — немые свидетели прошлого — они бледнели, гасли, уступали место настоящему. И снова тьма, снова шум моря и лодка, а напротив — она. Память.

Память о том, что случилось полтора века назад. Память о светловолосом юноше, выброшенном штормом на остров и забывшем своё имя. Память о мико — дочери священника из клана Сайконо. Память о его прапрабабке Сэйнэцу Идзуми, которую нередко за глаза называли ведьмой, и в честь которой его — Идзу — и назвали.

Эта память смотрела на него сейчас глазами маленькой старушки. Она ничего не говорила, но парень удивительным образом всё понимал сам. Будто бы это знание всегда жило в нём, только спало, а сейчас вдруг начало просыпаться. Оно просыпалось медленно, но неотступно, вновь оживляя картины прошлого.



Яркое весеннее солнце с трудом пробивается сквозь густые ветви деревьев. Вокруг лес, полумрак. Юный Юкихана едва держится на ногах, припёртый спиной к широкому стволу, а прямо вплотную, нависнув над ним, стоит худой, жилистый парень на несколько лет старше Юкихана. Стоит и ухмыляется. А затем начинает раздевать и целовать юношу. Тот сопротивляется, но странный жар, охвативший всё тело, превращает все попытки в ничто.

— Расслабься, дурачок, — смеётся парень. — Ты накачен зельем и не сможешь перебороть ни меня, ни своё возбуждение, Юкихана... Так, кажется, назвала тебя моя сестрица? Если будешь послушным, я заткну рты всем болтунам, что распускают про тебя злые слухи. А если нет...

Парень усмехается и, повалив юношу на траву, опускается сверху.

— Лучше не зли меня, цветочек[32], — шепчет молодой монах и входит в разгорячённое зельем и ласками юное тело.

Юкихана кричит, ещё пытается бороться, но бесполезно. Насильник сильнее и хорошо подготовлен. Он всю неделю украдкой любовался этим прекрасным юношей, заботился о нём вместе с сестрой, принимал благодарность. Но хотел большего. Он хотел, чтобы это голубоглазое чудо зависело от него, принадлежало ему. Он просто хотел его. Именно он распустил про юношу слухи, чтобы тот побежал искать защиты. Но Юкихана оказался гордым и упрямым. Поэтому сегодня снедаемый жаждой монах попросил мальчишку помочь ему собрать хворост и, заведя доверчивого юношу в лес, напоил того зельем. Он всё продумал, этот хитрый монах. Всё, кроме одного.

Дикий крик разрывает лесную прохладу, и в следующий миг вошедшего в экстаз монаха швыряет наземь какая-то неведомая сила. Ей оказывается она — Идзуми. Только не узнать её. Хрупкая, ласковая девушка обернулась бешеной кошкой с крюками когтей и яростью в глазах.



Идзу помнил эту ярость. Именно она бушевала в нём там, у вертолёта. Именно брата своей прапрабабки он видел в Сайконо Коэй. И именно его — распутного монаха — убил Юкихана, став демоном. Но как он им стал? И разве может человек стать демоном?

Идзуми хотел спросить об этом у своей странной попутчицы, но не успел. Где-то вдалеке шуршащей волнами темноты замерцал блёклый свет, и льдистый луч копьём ударил в небо.

Сердце сжалось от тупой боли. Верное, жаркое сердце чувствовало — что-то случилось с его демоном, его мучителем, его любовником. Парень не знал, что произошло, и чем он может помочь, но остаться здесь — равносильно предательству.

Обшарив ещё раз лодку в поисках вёсел и ничего не найдя, Идзуми сжал зубы, набрал в грудь больше воздуха и прыгнул в воду.

Он не был отличным пловцом. Он не знал, сколько продержится. Он просто видел цель и двигался к ней — всё остальное не имело значения. А память, срывая пыльные завесы с давней истории, летела вместе с ним. Ведь избив, искалечив собственного брата, фурия по имени Идзуми также, как и Идзу сейчас, бежала за ним — за белокурым юношей. Звала его, искала. Искала весь день, всю ночь и весь следующий день. Но не нашла. И тогда одинокая лодка всё же отчалила от берега. Но уносила она вовсе не голубоглазого упрямца, а девушку с каменным лицом статуи.

Она уплывала, навсегда покидала родной остров, уносила с собой свои слёзы, свои мечты и новую, ещё совсем крохотную жизнь, едва-едва затеплившуюся под сердцем.

Через девять месяцев, уже будучи женой купца Сэйнэцу Ито, она родила первенца. Во время родов Идзуми не кричала, не билась, лишь стискивала кулаки и тихо шептала одно единственное имя: «Юкихана...».

А в это время на покинутом ею острове под завывание вьюги родился на свет демон льдов с белыми, как снег, волосами, чёрными, как вечность, глазами и жаждой мести.

Спустя несколько лет, узнав о случившемся, Идзуми поняла всё. Она многое знала, эта бывшая служительница Аматэрасу, эта ушлая ведьма. Она не знала только одного — как всё исправить. Всю оставшуюся жизнь она искала ответ и, наконец, нашла.

Этот ответ бился сейчас в груди Идзуми. Горел, жаром пылал. Тем самым жаром, что несколько дней назад спалил заброшенный храм. Там-то и открылась ему память. Память прошлой жизни, его жизни. Но бедный разум не смог вместить всего, а сейчас... Сейчас границы рухнули, стёрлись, и уже не девушка-мико, не парень-художник, а душа — единая и горячая душа мчит стрелою на помощь. Душа, для которой нет времени и расстояния, нет преград ни в жизни, ни в смерти.

Не думая ни о чём, не обращая внимание на усталость, не позволяя себе останавливаться, Идзуми двигался вперёд. Плыл, шёл, бежал, с каждым шагом, с каждым ударом сердца разгораясь всё сильнее. Раскалённым шаром душевной плазмы прорвался он к Истоку и замер.

Там, где когда-то рос Снежный Цветок, царил хаос силы. Она прорывалась откуда-то из глубин земли и разъедала всё вокруг. А в центре лежал бесчувственный Юкихана. Он тонул, погружался в эту бездну, в эту вечность, сливался с ней. Уходил навсегда. И бьющий в небо луч — луч его души — стремительно истончался, таял.

Вырвав из глотки хриплый вой, Идзуми рванулся в сердце бывшего Истока. Испепеляя хаос, выжигая его своим жаром, он тянулся к Юкихана.

Плевать на гордость. Плевать на проклятье. На всё — плевать! Лишь бы вытащить этого идиота. Не дать уйти, как в прошлый раз. Спасти...


________________________________________________________

29. Сэмпай — суффикс, используемый при обращении младшего к старшему.
30. Юката — традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки.
31. -доно — уважительное обращение к равному или высшему, но незначительно отличающемуся по положению. В настоящее время считается устаревшим и практически не встречается в общении.
32. Имя «Юкихана» состоит из двух слов: юки (雪 — снег, и хана (花 — цветок.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми, Глава 15: Юкихана, Глава 16: Идзуми, Глава 17: Юкихана

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма

---

Каинвилль

[Ghost-city]

]|Авторский мир|Альтернативная реальность|Мистика|Городское фэнтези|НФ|
2021 год | NC-21

Монстры и призраки действительно существуют. Они обитают внутри нас, и порой именно они одерживают вверх.

Стивен Кинг.

---

Исток — Глава 17: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 17: Юкихана


Всё шло по плану. Пока Юкихана с Кадзэгэном отвлекали Аматэрасу и её свиту от Исэ, крутя снежные ветра над храмом в Нагоя, Хаюсинбё мастерски обработал паломников и простых туристов, пришедших поклониться богине солнца в святая святых. И обезумевшая толпа, влекомая тёмной жаждой, ринулась громить найку[24], с лёгкостью проламывая неприступность заборов, стерегущих синтай[25]. Священнослужители и полиция оказались бессильны. Первых растоптал живой ураган, вторых смёл с дороги Кэйроши, расшвыряв по разным концам острова.

Когда солнцеликая почувствовала, что что-то творится в Исэ и помчалась туда, демон дорог за доли секунды перенёс сражающихся собратьев к храму. И очень вовремя. Увидев, во что превратилась её основная кормушка, Аматэрасу пришла в бешенство и, утратив от гнева контроль и ясность мыслей, в злобной истерике палила жаром всё подряд, не целясь и забыв об осторожности. И это играло Юкихана только на руку. Он с лёгкостью отражал все её атаки, почти смеясь гасил нестерпимый жар, параллельно уклоняясь от молний Райдзина[26]. Великана Фудзина[27] на себя полностью взял Кадзэгэн. Он давно мечтал свести счёты с этим ветродуем.

— Хо-хо! — крикнул Кадзэгэн, мимоходом подсобив со снежной бурей.

И пока Аматэрасу боролась с ураганом, Юкихана бросил взгляд на храм, оценивая ситуацию. Найку горел. И горел он вовсе не чистым пламенем, рождённым из искры от благородного трения[28]. Оскверняющим был этот огонь, дурно пахнущий химией. Дело сделано, оставалось только отправить обезумевших людей подальше от гнева Аматэрасовского. Хорошо же поработали — молодцы, заслужили дальше жить. Демон снегов уже собрался просигналить Кэйроши об отступлении, как почувствовал знакомый запах благовоний.

«Нашли, блин, время», — раздражённо подумал Юкихана, мазнул взглядом по земле и застыл.

Там, за пределами храмовой территории, бился с какими-то людишками Идзу. Его Идзу. Злой, сосредоточенный, горячий. Желанный. Бился один против четверых.

Не думая больше ни о чём, демон бросился вниз. В спину ударил предупреждающий вой ветра, а следом — прожигающий до костей жар опалил левое плечо, и полёт превратился в падение.

Стиснув зубы от боли, Юкихана лишь у самой земли совладал с движением. И, едва его ноги коснулись асфальта, волна холода кругом смерти поползла во все стороны. В считанные секунды заледенело всё: трава, деревья, вода, птицы, люди. Только Идзуми остался невредимым, только он. Холод обходил его, лишь ласково морозил щёки, он был бессилен против жара избранника, вошедшего в экстаз битвы. А избранник шёл к демону. Шёл плавно, почти танцуя, и дорожка талой воды тянулась за ним следом.

Юкихана и сам был готов растаять под этим безумно ласковым взглядом. Под взглядом Идзу. Руки потянулись к нему, и тёплые ладони обхватили лицо демона. Обхватили так нежно, так трепетно. Всего лишь доли секунды они грели его, всего лишь мгновения улыбались глаза. Один лишь вдох.

На выдох не хватило.

Закатились глаза, затянулись поволокой, похолодели руки, заледенели, ослабло тело, обмякло куклой.

Юкихана подхватил бесчувственного Идзуми.

Демон ничего не понимал. Он не понимал, что происходит с его наречённым убийцей, с его любимым пленником. Он только видел, как гаснет сознание, а значит — беда.

— Трещит, — раздался сзади голос, и Юкихана, вздрогнув, обернулся.

За спиной стоял Хаюсин с необычайно серьёзным лицом.

— Разум трещит, — пояснил он, поймав непонимающий взгляд. — Если в ближайшие часы он не придёт в себя, то больше никогда не придёт.

— Ты можешь?.. — начал Юкихана, но замолчал, увидев, как Хаюсин качает головой.

— Я демон безумия — я умею сводить людей с ума, но не исцелять их. Твой карман прохудился, и заштопать его можешь только ты. Так что хватай свою смерть и уматывай отсюда, а то Аматэраска наскочит — тогда уж точно пиши пропало...

Последние слова Хаюсинбё таят в шуршании снежной пелены.

Один шаг. Один бесконечно долгий шаг, и вот они на острове. Плечо рвёт болью, но демон лишь зло шипит и сильнее прижимает Идзуми к себе, будто надеясь отогреть. Но бесполезно. Этот холод идёт изнутри. Он сковывает рвущийся огонь силы, сковывает рассыпающийся мир, спасает разум. Спасает и убивает одновременно.

Борьба — зыбкое равновесие сил. Но что-то всё равно победит: или лёд, или пламя. И Идзу перестанет существовать.

Не увидит больше Юкихана эти упрямые глаза, не услышит тихий шёпот проклятий и стоны, не прижмётся к нему горячее, послушное тело. Никто не нарисует его портрет, никто не швырнёт в него игральным столом. Никто. Никогда...

Взгляд затянула влажная пелена. Не видя ничего, действуя на ощупь, демон нить за нитью, заклинание за заклинанием распутывал сложную сеть. Затем, не разбирая дороги, он дошёл к заброшенному причалу, достал единственную лодку, уложил на дно бесчувственного Идзуми и, прошептав заклинание движения, оттолкнул лодку от берега.

— Плыви, — выдохнул он. — Живи...

Подгоняемая волшебством маленькая лодочка быстро набирала скорость. Она уже давно затерялась в темнеющей синеве, а Юкихана всё стоял и смотрел, смотрел... Не замечая, как тихо падает снег и ложится на зелень травы, не замечая, как катятся льдинки по щекам.

Губы треснули горькой усмешкой.

— Сердце вырвет, отнимет, — еле слышно прошептал демон. — Да я ведь и сам готов отдать, подарить... было бы только оно — сердце...

«Есть оно у тебя...» — шепнула тишина.

И пелена спала. Теперь он видел всё чрезвычайно ясно. Видел, как сквозь реальность проступают силуэты прошлого, памяти.

Тот же причал, тот же снег, то же море, но другое время, давнее, минувшее. Вот к берегу пристаёт одинокая лодка, и на землю сходит она — старушка. Маленькая, аккуратная, кутается в кимоно, зябнет, волосы — сплошь седина, а глаза чернющие, цепкие. И на щеке — капля-магатама. А вот он — Юкихана. Молодой, дерзкий. Стоит, силой морозной дышит.

— Здравствуй, бабушка, — усмехается молодой и кланяется с издёвкой. — Ты что ли тоже убить меня пришла?

— Нет, милый, не убить, — отвечает она, а в глазах — слёзы.

И от этого у него — у сегодняшнего Юкихана — ком в горле. Молодому тоже не по себе, но улыбается, хорохорится.

— А по ком слёзы-то льёшь? Уж не по мою ли душу грешную?

— По твою, милый, — шепчет она.

И оба Юкихана замирают, а старушка идёт к молодому и говорит вроде бы тихо, но слышно каждое слово.

— Изменился ты, милый. Сильным стал, как и мечтал. Только дорого платить пришлось. Об этой цене лишь Исток ведает. Всё он знает этот молчаливый хранитель. Но кто возьмётся спрашивать, когда горе глаза застилает? Поэтому проклят ты теперь, навек с кланом Сайконо связан. Крепкие узы вяжут проклятия святых отцов, не распутать, не разорвать. Но ведь и я не так проста.

Вплотную подошла, иссохшие руки на мраморную грудь положила и уже не говорит, не шепчет — пальцами выстукивает, будто бы до сердца достучаться хочет.

— Слушай же. Жди — он придёт, как и обещано. С силой жаркою, с очами-солнцами, смертью названный. Только ты не бойся, не убегай, не сражайся с ним. В сердце своё впусти — пусть горит оно. Если впустишь — растает проклятье льдом весенним. Если нет...

Задрожали пальцы, сморщилось лицо старушки, скатилась слезинка по сухой щеке, не выдержала.

— Впусти его. А слова мои из мыслей сотри, пусть в сердце живут — есть оно у тебя!..

Крикнула совсем по девичьи и ударила со всего размаха кулаком в грудь.

Миг — и нет никого: ни старушки, ни молодого Юкихана. Только листок по песку перекатывается, к ногам ползёт. Демон наклонился, поднял, расправил лист и застыл, глядя на портрет.

В отличие от самого художника, Юкихана сразу узнал лицо. Стереть родимое пятно, изменить причёску, чуть выразить скулы — и с листа уже смотрит не девушка-мико, которой когда-то была маленькая старушка, а Идзуми.

— Что это значит? — лист мелко дрожал в руках, и демон не замечал, что от волнения говорит вслух. — Что это всё значит? Кто ты? И какую тайну хранит Исток? Хранит?

«Задай свой вопрос Истоку...» — вспомнились слова, прозвучавшие всего несколько часов назад.

— Задам. Непременно задам, — прошептал Юкихана, и белая стая снежинок взвилась вверх, закручиваясь нитью итогуши.


________________________________________________________

24. Храм Исэ состоит из двух комплексов. Первое, внутреннее святилище найку посвящено прародительнице императорского рода, богине Аматэрасу. Второе, внешнее святилище гэку посвящено богине еды, Тоёукэ, исполняющей роль кухарки при Аматэрасу. Расстояние между внешним и внутренним святилищами — около 4 километров.
25. Синтай — объекты расположенные в синтоистских храмах или поблизости от них и почитаемые как вместилище духа ками. В храме Исэ покоится священное зеркало.
26. Райдзин — бог грома в синтоистской религии в Японии.
27. Фудзин — бог ветра в синтоистской религии в Японии.
28. Огонь, добываемый трением, считается чистым огнём. Только на нём готовится еда для ками.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми, Глава 15: Юкихана, Глава 16: Идзуми

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма

---

Исток — Глава 16: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 16: Идзуми


Идзуми сидел в наручниках, зажатый между двумя амбалами. Тихий гул вертолёта долбил по мозгам, от чего мир дрожал и трескался, грозясь осыпаться в тартарары. Но парню удивительным образом было всё равно. Такое равнодушие попахивало безумием, но даже это его не волновало. Он рассматривал свои босые ноги и с отстранённостью отмечал, что окоченел настолько, что почти не чувствует собственного тела.

Наверное, поэтому его так легко и взяли.

Когда Идзу вышел из ванны, трое здоровых парней накинулись на него как цепные псы. Уклониться он не успел, но зато смог заехать одному по уху, а второго лягнуть в пах. На этом подвиги закончились. Его скрутили, заткнули кляпом и, притащив на крышу гостиницы, запихали в вертолёт, где он встретил ещё двоих: старого знакомого лейтенанта Оседжи, который, мило улыбаясь, освободил парня от кляпа, и лидера группировки с надменным выражением лица, вздёрнутым подбородком и презрительно поджатыми губами. Если бы не это, парня — ровесника Идзуми — можно было бы назвать симпатичным.

Они летели уже минут пятнадцать в неизвестном Идзу направлении, и всё это время лидер со всё нарастающей неприязнью сверлил его глазами.

Парень не спрашивал, что этим сектантам от него нужно. Захотят — сами расскажут. А не захотят — так и спрашивать бесполезно, всё равно не ответят, только поглумятся. Поэтому Идзу молчал, тем самым доводя лидера до ещё большего бешенства. Идзуми это чувствовал даже не глядя на того. А уж когда он закончил лицезреть свои ноги и поднял голову, изобразив немного кривоватую, но вполне безобидную улыбку, лидер сектантов сорвался.

— Что он в тебе нашёл?

Эти слова высокомерный гордец не сказал, и даже не выплюнул. Он швырнул их Идзу в лицо. Идзуми усмехнулся.

— Неужели как-то по-особенному ноги раздвигаешь? — бледнея от злости, прошипел демонопоклонник.

Идзуми улыбнулся ещё шире. Эта ярость выдавала сектанта с потрохами.

— А ты, судя по всему, сам хочешь этим заняться?

И тут же кулаки пулемётной очередью ударили в живот. «Чёрные галстуки» били умело и методично. Они хорошо знали «куда» и «как», так что Идзу оставалось только заслонять наиболее уязвимые места и терпеть.

— Хватит! — прозвучал приказ, и избиение тут же прекратилось.

Тело ломило, руки — сплошной синяк, а к лицу прилипла идиотская улыбка. Отчего-то было смешно смотреть, как горделивая фигура сектанта превращается в мозаику. Вот возьмёт сейчас осыплется штукатуркой, и что останется? Дыра? Пустота? Что? Очень хотелось узнать. И даже страха почти не было.

— Ты, ублюдок, не знаешь, с кем разговариваешь! — прочеканила объёмная фреска, и Идзу кивнул, соглашаясь.

— Ты не представился, — по-простому ответил он, чем вызвал волну новых изломов.

— Я потомок древнего клана Сайконов — Сайконо Коэй! И если тебе не знаком мой род, то виной всему твоё невежество.

— Почему же не знаком? — хмыкнул Идзуми. — Знаком. Потомок клана, что проклял демона, выбрал путь не мщения, а служения ему. Занятная история.

— Заткнись! — дыша гневом Сайконо навис над Идзуми. — Мои предки глупы и ни черта не смыслили. Я один узрел истинное величие Юкиноши, его мудрость и великолепие. С самого детства я преклонялся перед его силой и смелостью, мечтал разрушить проклятье. И теперь я — единственный наследник клана, избранный — положу конец этой бесконечной вражде. Я приму силу Юкиноши, стану самым верным, самым близким его союзником и возглавлю секту!

У Идзуми не осталось никаких сомнений в том, насколько близким союзником желает стать Сайконо. Эти горящие глаза, этот возбуждённый голос, этот жар в движениях. Похоже, Коэй с удовольствием бы поменялся с Идзуми местами.

— А ты — случайная жертва, временная забава для великого демона — да что ты можешь знать об этой истории? — презрительно выплюнул сектант.

— Что я о ней знаю? — усмехнулся Идзу. — Да я по уши завяз в ней, родственничек.

Несколько секунд Сайконо просто молча смотрел на него. Смысл слов доходил постепенно.

— Родственничек? — переспросил Коэй. — Что ты несёшь? Каким образом мой клан связан с ткачами?

— Ну... — протянул Идзуми. — Об этом нужно спросить наших родителей. Или дедов. Но когда-то кто-то с кем-то погулял.

На сей раз Коэй молчал гораздо дольше. Он был далеко не дурак этот властолюбивый фанатик, и умел складывать одно с другим.

— Так вот, что означает та сложнейшая комбинация заклинаний... — прошептал он, глядя на Идзу. Но теперь в его взгляде промелькивали отблески страха.

— Господин Сайконо, что прикажете делать? — с озабоченностью спросил Оседжи. Он тоже быстро соображал.

— Действуем по плану, — отчеканил лидер. — Если Юкиноши угодно забавляться с отмеченным силой Аматэрасу — это его право. Но никто не помешает мне встретится с ним. Я докажу величайшему из демонов, что достоин обладать его силой, достоин стать его наместником. Я добьюсь своего, даже если придётся использовать шантаж.

И, повернувшись к Идзуми, добавил:

— Надеюсь, ты был хорошей игрушкой, и Демон Снегов захочет видеть тебя в целости и сохранности.

Идзу сочувственно усмехнулся. Он представил себе эти переговоры, и ему стало жаль сектантов. Ведь Юкихана, только увидев его в наручниках, моментально заморозит похитителей. И побоку ему на то, что это его собственные почитатели. Бедные фанатики, они слепо верят в то, что нужны своему идолу. Им мало, что он, не задумываясь, убил их собратьев по вере, мало, что он играючи убил их лидера. Они верят ему, не замечая, что Юкихана плевать на них. Этого чёртового эгоиста интересует только он сам. Захотел убить — убил. Захотел оттрахать — оттрахал. Захотел приручить — приручил.

Дальше углубиться в невесёлые мысли не получилось. Вертолёт тряхнуло, и он начал разворачиваться.

— Что происходит? — взревел чуть не упавший Сайконо и заорал в рацию: — Какого чёрта вы меняете маршрут?!

— Локатор показывает, что Юкиноши сейчас в Миэ, — послышался хриплый голос из динамиков.

— Мы же только что оттуда — его там нет.

— Теперь есть — локатор врать не будет, — не сдавались динамики.

— Хорошо, — согласился Сайконо. — Продолжайте. Только предупреждайте об изменениях.

Обратную дорогу летели молча. Сектанты настраивались и готовились ко встрече со своим обожаемым демоном, а Идзуми пытался понять, что с ним, в конце концов, происходит.

К рассыпающемуся миру он уже привык и даже почти смирился, но холод. Этот чёртов холод, от которого немеет всё тело! Что это? Игры Юкихана или Идзу сошёл с ума уже настолько, что ему просто мерещится это, как и трещины?

Парень закрыл глаза.

Нет, это не просто холод. Это нечто большее. Он промораживает ни ткани, ни кровь. Казалось, он замораживает саму душу. Нет, не душу — силу! Силу он замораживает. Стягивает бронёй льда, опечатывает заклинаниями. А она бьётся, стучится яростью. Поэтому-то дрожит мир, исходит трещинами, дробится на осколки. И если однажды она вырвется, разломает заслоны магического льда, то миру придёт конец. Его миру — самому Идзуми. Потому что проклятый лёд врос в него корнями, пропитал насквозь сознание, его существо. Сломать печати — сломать разум.

И почему он почувствовал это только сейчас? Ведь борьба продолжается уже давно. Так почему именно сегодня он понял это? Почему?

Идзуми распахнул глаза и в широком окне увидел их — виновников его внутреннего апокалипсиса. Аматэрасу — дева в золотом одеянии, пылающая ярче солнца, била лучами, палила, пытаясь прорваться к храму. А на пути у неё встал он — Юкихана, от одного взгляда которого вымораживался воздух, превращался в лёд. Рядом бились два косматых великана, метались вихрями, и тучи под их руками то заслоняли солнце, то бежали прочь. Сверкали молнии, гремел гром. В небе царил хаос. Хаос царил и на земле. Там обезумевшая толпа людей громила храм, разносила на щепки святыню. И отряд полицейских, что браво нёсся по мосту через реку, отделяющую территорию храма от города, достигнув середины моста, исчез.

«Ловко придумали, — отстранённо думал Идзуми, пока вертолёт шёл на посадку. — Люди построили — люди же и разломали».

Только вот людей этих жалко. Ведь богиня солнца, прорвавшись к храму, просто испепелит их. А они виновны только в том, что попались на уловку демона безумия. Где же они: мудрость и справедливость богов? Выходит, что нет их? Раз за деревянную кормушку глотку рвать готовы. В чём тогда различие между ней — солнцеликой богиней — и Юкихана — ледяным демоном? Ведь он — эта снежная сволочь — умеет быть заботливым, умеет быть ласковым. По-своему, но умеет. И ведь фанатики его не за просто так почитают. Помогал он им, покровительствовал.

Мысли текли медленно, как волны на море, а вокруг творилась какая-то суета. Оседжи врал и показывал документы начальнику отряда полиции, что оцепил территорию храма, Сайконо бубнил вполголоса какие-то заклинания, остальные сектанты что-то чертили на асфальте, разжигали курительницы. К взыванию готовились. А что тут взывать? Вот он — их кумир. Крикни — отзовётся. Неужели они его не видят? Неужели они не видят боя? Ведь если они отвлекут Юкихана хоть на секунду, Аматэрасу не упустит своего шанса и ударит в спину. И он — Идзуми — станет свободным...

Так почему же? Почему сердце не поёт от одной лишь этой мысли? Почему радостно не стучит, предвкушая исход? Почему глупая мышца сжимается камнем, замирает? Почему так болит?

Дым курительниц сливался, переплетался, окутывал фигуру Сайконо маревом. И казалось, не сектант там стоит в дорогом костюме, а монах в монашеском одеянии. Стоит, смотрит на Идзу и скалится с издёвкой. И от этого вскипает внутри жгучая смесь ненависти и презрения, бурлит, пенится яростью, выплёскивается криком.

В один прыжок Идзуми покрыл расстояние. Отточенный удар в пах, второй — по лицу. Прямо пяткой — в морду. И некогда удивляться, что на нём вместо синего кимоно красная хакама. Некогда удивляться шуму моря. Ударить ещё хотя бы раз. Последний...


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми, Глава 15: Юкихана

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма

---

Исток — Глава 15: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 15: Юкихана


Как же не хотелось уходить, не хотелось покидать этого чудного малыша, который несколько секунд назад так страстно стонал, выгибался под ним, сам насаживался на него.

Юкихана глубоко вдохнул и медленно выдохнул, усмиряя возбуждение.

Сейчас нужно закончить дело. Закончить это чёртово дело, и после — забыть обо всём, утонуть в омуте сладкого наслаждения. За несколько часов с Идзуми ничего не случится, как тогда на острове. Всё будет хорошо, только сперва — закончить.

С этими мыслями демон вышел из номера и столкнулся нос к носу с Хаюсинбё. Тот стоял у стены с дурацкой улыбкой, мечтательно закатив глаза.

— О-о!.. — протянул демон безумия. — Бедняга Акаримэ, как же ему не повезло. А ведь он так надеется затащить тебя в постель, а ты просто убиваешь его мечты. Зато я теперь понимаю, какие именно «неотложные дела» у тебя нарисовались. Я бы тоже на всё забил, если бы у меня появились такие «дела». Истоки! Как он стонал... Я тут прям слюной изошёл. Юкихана, можно мне как-нибудь поиграть с этим чудом?

— Нет, — коротко ответил на этот словесный поток демон льдов. — Ты тут что делаешь? Тебе где положено быть?

Хаюсин скорчил обиженную гримасу.

— За дело не волнуйся. Свести с ума толпу гораздо проще, чем одного человека. Кстати, твоя игрушка источает очаровательный аромат сладкого безумия. Ты об этом знаешь?

Юкихана промолчал. Наверняка он об этом не знал, но догадывался. Сила — запертая, запечатанная внутри — искала выход, не находила и разрушала своего хозяина, подтачивая рассудок. Пока демон не знал, как справится с этой проблемой, но верил — выход найти можно.

— А ещё, — не унимался Хаюсин, — я почувствовал в нём запертую силу. Страшную силу. Кто он?

Когда этот оборотень переставал паясничать и придуриваться, пудря всем мозги, он становился на редкость проницательным. Вернее, он всегда им был, просто маска клоуна сбивала с толку.

— Наречённый мне проклятием убийца, — ответил Юкихана.

Его проклятие — не тайна за семью печатями, все знали, как он любил забавляться с мстителями. И сложить два плюс два — не велика сложность.

— Так и думал, — кивнул Хаюсин и тут же, хитро подмигнув, задорно пихнул Юкихана локтём в бок: — Каково это — насиловать собственного убийцу, а? Наверняка, очень возбуждающе.

— Ты прав, — улыбнулся Юкихана. — Это всё равно, что носить смерть в кармане.

— Я тоже так хочу, — надул губы Хаюсин, снова включая дурака. — Почему меня никто не проклял? Почему никто не приходит за моим сердцем, или ребром, или ногтём? Это не честно!

— Хаюсин, — почти ласково протянул демон снегов, — ещё немного — и тебя прокляну я, и по твою душу придёт Кэйроши.

— Не-не-не! — замахал руками оборотень. — Только не этот дорожный монстр! Мне и так с ним сегодня полвечера общаться.

— Вот иди и общайся, — велел Юкихана. — Раньше начнёшь — раньше закончишь.

— А ты?

— А я к Акаримэ на приём.

— На фиг он тебе? — вытаращился Хаюсинбё.

— Мне Цукиюга нужен. Видел его там?

— Угу. Он как раз с Акаримэшкой общался, так что тот должен быть в курсе, где старикан.

Услышав это, Юкихана непроизвольно закатил глаза. Как же он не хотел встречаться с хозяином вечеринки, но, похоже, этого не избежать.

Тихо похихикивая, Хаюсинбё дотанцевал до окна и выпрыгнул на улицу. Мысленно подкрутив у виска вслед этому ненормальному, который решил повыпендриваться прыжками с десятого этажа, Юкихана пошёл в противоположную сторону. Кажется, возле лифта он видел зеркала. Подойдя к одному из них, демон коснулся ладонями прохладной поверхности, заглянул в глаза отражения и прошептал своё имя. Гладь под руками засеребрилась и послушно поддалась нажиму, пропуская Юкихана в приёмную.

На сей раз приёмной оказалась небольшая поляна, уставленная зеркалами по всему периметру. Оно и понятно почему — даже десятка временных порталов никак не могло хватить на столь масштабное мероприятие, которые устраивал Акаримэ. К нему собирались не сотни — тысячи. И к ночи тут будет не протолкнуться. Ведь эти, ставшие уже доброй традицией, вечеринки — практически единственная отдушина для демонов. Здесь они могли собираться в таком количестве и нормально общаться, не опасаясь вторжения богов, потому что Акаримэ всякий раз добивался официального разрешения. Ходили разные толки о том, каким именно способом красавчик разрешения выбивает. Но как бы ни выбивал, это нисколько не умаляло вложенных усилий и проделанной работы. И Акаримэ по праву заслуживал восхищения — организовывать подобные сборища он умел. И ведь каждый раз умудрялся найти какое-то новое место для вечеринки. То берег моря, то лесной заповедник, то вулкан, то вот, как сейчас — горный лес с водопадами. Впрочем, кажется, здесь Юкихана уже бывал. Так и есть. Последняя вечеринка, на которой он экспериментировал с афродизиаком и Акаримэ, проходила именно здесь.

— Символичненько, — буркнул себе под нос демон и дал отмашку юному демонёнку, которого поставили встречать ранних гостей.

«Нужно поскорее убираться отсюда пока...»

Но Юкихана даже додумать не успел, не то, что убраться.

— Юки! — услышал он приторный голос, а в следующую секунду его лицо уже целовали горячие губы.

Демон льдов мужественно терпел, оправдывая своё прозвище и не выказывая никаких эмоций, а в мыслях проклинал себя за медлительность. Впрочем, проскользнуть незамеченным на вечеринку — нереально. Порталы-то устанавливал он — Акаримэ, и именно он решал впускать или не впускать гостя. И разумеется, услышав имя Юкихана, он бросил все дела и примчался сюда.

— О, Юки, я так скучал по тебе! — красавчик лип к демону и чуть ли не раздевал его. — Где ты пропадал? Почему так долго не появлялся?!

Чувствуя, как в голосе Акаримэ начинают прорезаться требовательно-истерические нотки, Юкихана понял, что нужно действовать жёстко.

— Были важные дела, — сухо ответил он.

— Важные? — Акаримэ отстранился, и его красивые брови сошлись в линию. — Важнее меня? Это что же за дела такие? Опять с богами в войну играешь?!

— Да, — коротко ответил Юкихана, холодом останавливая бурю истерики.

Акаримэ, поняв, что тактика не работает, быстро сменил стратегию.

— Ладно, — великодушно улыбнулся он. — Я тебя прощаю, ведь ты же всё-таки пришёл ко мне. И эта ночь будет наша...

— Прости, Акаримэ, но я здесь по делам. Мне нужен Цукиюга. Ты его не видел? — спросил Юкихана и понял, что с холодом перестарался.

Тонкие пальцы красавчика вцепились в него когтями.

— Значит, тебе нужен этот безобразный старик? А я?!

— Акари, — смягчая лёд голоса сыпучим снегом, сказал Юкихана, — мне нужно с ним просто поговорить. Очень нужно.

Несколько секунд Акаримэ молчал. Затем ослабил хватку, надул губы и вздохнул.

— Он в беседке под водопадом. Ты знаешь, где это.

Да, Юкихана знал. В прошлый раз именно там и началась их продолжительная оргия.

— Но после того, как поговоришь, возвращайся. Запомни: я жду тебя у семи водопадов.

— Акари, я буду занят.

— С кем? — снова начал заводиться тот.

— Ни «с кем», а «чем». Я вместе с Кэйроши, Кадзэгэном и Хаюсинбё планируем совершить небольшой набег на один храм.

— Опять эти идиоты задумали очередной идиотизм. И ты с ними? — прекрасное лицо скривилось от досады.

— Да, и я с ними, — кивнул Юкихана, умолчав, что именно он-то всё и затеял.

— Но после ты же вернёшься сюда? — почти умоляюще спросил Акаримэ.

— Если меня не убьют, то, конечно, вернусь, — усмехнулся демон.

— Дурак! Не шути так! — красавчик сердито ткнул его кулаком в грудь. — Иди, пока я добрый и не передумал.

Сказав это, Акаримэ скрестил руки и отвернулся, а Юкихана быстро покинул поляну. Испытывать пределы великодушия хозяина вечеринки не хотелось совершенно.

Дорогу демон действительно помнил хорошо, поэтому очень скоро оказался на месте. Горная река, падая вниз и дробясь прозрачными струями, лёгкой вуалью прикрывала широкий грот. Порода уже давно поросла мягким мхом, а стараниями Акаримэ грот и правда превратился в уютную беседку. Именно там, игнорируя шёлковые подушки, сидел Цукиюга в полном одиночестве и курил кальян. Вид у старика был умиротворённый и довольный. Впрочем, Юкихана вообще не мог припомнить его в другом состоянии. Казалось, что этот круглолицый, толстобрюхий, косматый демон просто не умеет испытывать негативные эмоции. Но, тем не менее, он демон. Очень старый демон.

Подойдя ближе, Юкихана поклонился и вежливо спросил:

— Здравствуй, Цукиюга. Не помешаю?

— Ай, какие редкие гости! — лягушачий рот растянулся в самой душевной улыбке, а круглые выпученные глаза радостно заблестели. — Проходи, сынок, садись! Потешь старика.

— Спасибо, старейший, — поблагодарил демон, присаживаясь рядом.

— Ой, оставь эти почести тем, кому они нужны! Лучше вот курни.

Старый демон протянул вторую трубку Юкихана и тот, приняв украшенный резьбой мундштук, сделал затяжку. Приятная терпкая горечь наполнила лёгкие, и демон позволил себе расслабиться. Всё-таки разговоры с Акаримэ — это всякий раз испытание.

Несколько минут они сидели молча, наслаждаясь вкусом табака и любуясь сверкающими струями воды.

— Эх, хорошо! — крякнул Цукиюга и хитро посмотрел на Юкихана. — Я чувствую, тебя что-то тревожит, сынок. Говори, если считаешь, что старый дурак может тебе помочь.

Демон льдов улыбнулся.

— Ты стар, Цукиюга, но ум твой по-прежнему остёр. Ты очень долго живёшь на этом свете и повидал немало. И у меня, действительно, есть к тебе вопрос.

Юкихана вздохнул, собираясь с мыслями. Вопросов у него, на самом деле, два, и второй теперь волновал его гораздо сильнее. Но начинать разговор с него неправильно, поэтому демон спросил:

— Ты знаешь — демоны не видят снов, видений и галлюцинаций. Но на протяжении вот уже двадцати с лишним лет меня иногда посещает одно и тоже странное ощущение: будто бы я растворён в пустоте. Она вокруг, она во мне. А ещё я слышу далёкий голос, который зовёт меня по имени. Что это может быть?

Юкихана замолчал, ожидая ответа и глядя, как Цукиюга медленно выпускает кольца дыма.

— Знаешь, сынок, — произнёс, наконец, старый демон, и его голос шуршал тихой задумчивостью, — ты задаёшь интересные вопросы, на которые, пожалуй, никто тебе не сможет дать точный ответ.

— А не точный? — уцепился за последние слова Юкихана.

— Область предположений — это бескрайняя долина зыбучих песков, — всё так же тихо продолжал старик.

— Но мудрость и опыт служат опорой в любом гиблом месте, — прищурился молодой демон.

И старик улыбнулся.

— Знаешь, один старый дурак тоже иногда ощущает себя пустотой, и он тоже слышит голос, который взывает к вечерней луне[23]. От этого голоса у старого дурака сжимается сердце. Видимо, он уже очень стар этот старый дурак. А ещё он считает, что видит своё предрождение.

Цукиюга говорил тихо, медленно, будто капли роняя слова, и Юкихана постепенно погружался в поток мыслей.

Все демоны знали, что где-то в глубинах земли сокрыта тёмная сила. Прорываясь наружу, она образовывала очаги — странные, порой пугающие места, которые люди сторонились. Очаг мог агонизировать сотни лет, но, рано или поздно, он всё равно превращался в Исток, из которого на свет выходил демон. Так же появлялись и боги, только их сила была другая — чистая, небесная. Об этом знали все, но вот как это происходило, почему очаг превращался в Исток — не зал никто. И, если Цукиюга прав, и видения, что мерещатся им — это предрождение, то что за голос их зовёт?

— Неужели... — прошептал Юкихана. — Неужели россказни про некого всесильного бога — правда? И это он даёт всем имена и...

Демон оборвал себя на полуслове, потому что услышал тихое похрюкивание — это Цукиюга давился от смеха, а потом, запрокинув голову, расхохотался во весь голос. Очень редко, когда демон снегов чувствовал себя дураком, и сейчас был именно такой случай.

— И... имена всем даёт!.. — стонал старик, лицо его раскраснелось, а на глазах выступили слёзы. — Ты ещё скажи, что он мир создал!

Юкихана ничего не ответил, потому что именно это он и слышал.

— Ох и насмешил ты меня, сынок! — отдуваясь, сказал старик. — Давно так не хохотал. Спасибо тебе — век не забуду.

Молодой демон хмыкнул. Вот он бы как раз предпочёл, чтобы старик забыл об этом. Впрочем, всё, что здесь сказано, останется между ними. И нет ничего зазорного в том, чтобы побыть немного глупцом перед старейшим демоном.

— Сынок, — уже успокоившись произнёс Цукиюа, — россказни про всесильного бога, создавшего мир — это людские выдумки. Такого бога нет, не было и не будет. Боги — они такие же, как и мы, они рождаются точно также, и сила в них течёт та же самая, что и в нас.

— Как — та же самая? — прошептал Юкихана, не веря своим ушам. — Разве в них течёт не божественная сила?

— Нет никакой божественной силы, — ответил старый демон. — И демонской силы нет. Есть просто — сила, которая прорывается очагами, в которых рождаются и демоны, и боги, и безымянные духи. Так считает один старый дурак.

Цукиюга подмигнул демону и смачно затянулся, а Юкихана, впиваясь в того неотрывным взглядом, ждал, когда старик закончит смаковать табак. Эти слова начисто переворачивали всё привычное представление о мироустройстве. Одна сила. Одна. На всех. Тогда почему одни называются демонами, другие — богами, а третьи — вовсе не имеют формы? Этот вопрос так явственно горел в его глазах, что даже озвучивать не пришлось — старейший и так всё прочёл.

— Вот скажи мне, сынок, — хитро улыбнувшись, протянул он, — что ты сделал сразу, как родился?

— Воздух вдохнул, — ответил Юкихана, не понимая, к чему клонит старик.

— Ну, это понятно, — кивнул тот. — Воздух вдохнул, огляделся, Истоком полюбовался. А ещё что-нибудь сделал?

Юкихана нахмурился, воскрешая в памяти события той ночи: тот восторг и пьянящую радость, то жгучее, горькое чувство и безумный полёт, и ту сладость — сладость убийства. Первого убийства.

— Я убил человека, — сказал он и по глазам старика понял, что попал в точку.

— Ты убил, — кивнул Цукиюга. — И я убил. И Акаримэ убил. Все демоны сразу после рождения кого-то убили. Я могу ошибаться, сынок, но мне кажется, что именно это определяет наш путь.

— Но ведь и боги убивают, — прошептал Юкихана, разум противился новому знанию, цеплялся за привычное. — Я собственными глазами видел, как, ради свершения задуманного, они жертвовали людьми!

— И боги убивают, — согласился старик. — На примере Кэйроши мы видим, что случается с такими богами.

— То есть, от бога до демона — один шаг, — глухо произнёс Юкихана, и слова эти отчего-то горчили. — А от демона к богу — бесконечность?

Цукиюга кивнул.

Почему-то было безумно тяжело и противно осознавать, что это ты — ты сам, своими руками — сотворил из себя демона. Если б не поддался, не полетел, не убил — то не демон, а бог — светлый, чистый, обласканный людской верой бог — дышал бы сейчас силой!

Юкихана стиснул кулаки.

— Прости меня, сынок, что взвалил на тебя эту тяжесть, — грустно улыбнулся Цукиюга. — Некоторые вещи лучше не знать.

— Нет, — покачал головой демон. — Ты зря извиняешься, старейший. Твои знания горчат, но эта горечь лучше сладости незнания и лжи.

Старик улыбнулся и похлопал Юкихана по плечу.

— А безымянные? — спросил молодой демон, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Да, сынок, — кивнул Цукиюга. — Боюсь, они никогда не слышали никакого зова. Оттого нет у них имени, нет и формы. Только не спрашивай, кто зовёт нас. Старый дурак не знает ответа на этот вопрос.

— А может, старый дурак знает ответ на другой вопрос?

Слова жгли, торопясь сорваться с языка. То, что Юкихана только что узнал, меняло всё в корне.

— Может, он знает, как светлую силу божественного избранника обратить в демонскую?

Несколько секунд Цукиюга молчал, внимательно глядя на демона льдов.

— Он явился.

Старик не спрашивал, он утверждал, и Юкихана кивнул.

— И что ты с ним сделал?

— Запечатал его силу, — улыбнулся демон. — Но она всё ещё есть, и всё ещё светлая, Аматэрасовская. А я хочу, чтобы в нём текла моя сила. Чтобы он стал моим. Полностью. И раз бог может стать демоном, то и избранник бога может стать демонским. Ведь исток у силы один!

Юкихана чувствовал, как распаляется, как вдохновение расправляет в нём свои горячие крылья. Он чувствовал, что ещё немного, и он найдёт ответ!

— Нет, здесь старый дурак ничего не может тебе подсказать, — улыбаясь покачал головой Цукиюга. — Задай свой вопрос Истоку.

Молодой демон недоумённо уставился на старика. Он уже открыл рот, чтобы спросить, как это Истоку можно задать вопрос, но тут порыв сильного вера окатил его градом брызг и отборной руганью Кадзэгэна. Его опять искали. Поэтому, поблагодарив Цукиюга за беседу и попрощавшись, Юкихана направился к ближайшей тропинке. Он не сомневался, что Кэйроши уже наготове.


________________________________________________________

23. Имя «Цукиюга» состоит из двух слов: цўки (月 — луна, и югата (夕方 — вечер.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана, Глава 14: Идзуми

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма

---

Исток — Глава 14: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 14: Идзуми


Солнце ладонями лучей било в распахнутое окно гостиницы, смеялось, радуясь празднику рисовых полей[22], гостеприимно приглашало присоединиться ко всеобщему веселью, шум которого долетал даже до этого уединённого уголка города Исэ, но Идзуми сидел в номере. Так велел Юкихана, и выглядел при этом так, что перечить ему не хотелось. Поэтому Идзу и сидел. Сидел и совершенно не понимал, зачем его сюда притащили. Юкихана вообще вёл себя как-то странно.

Вчера Идзуми очнулся на татами в объятиях своего демона и понял, что часть прошлого дня вылетела из памяти. Он отчётливо помнил, как блуждал по лесам, как искал храм, помнил, что бежал куда-то. А дальше — провал. Юкихана приставал с вопросами, допрашивал его и, в конце концов, Идзу вспомнил ещё девушку-призрака в одеждах мико. Но демон, нахмурившись, заявил, что всех местных призраков знает наперечёт, и ни один из них не похож на описанного. Но Идзуми помнил — девушка была. Или она была во сне, а в лесу он её уже дофантазировал? В общем, сколько парень не бился, а ничего больше вспомнить не мог. Когда же он сам спросил демона, где тот его нашёл, Юкихана ответил крайне уклончиво и повалил парня на татами, заканчивая расспросы.

А сегодня утром демон заявил, что у него в Исэ небольшое дельце — нужно разрушить самый главный храм Аматэрасу — и что Идзуми отправляется с ним. Когда парень спросил, на кой чёрт он ему там сдался, неужели собрался отыметь его в разрушенном храме на алтаре, демон ухмыльнулся и сказал, что это отличная идея. После чего Идзу проклял свой язык.

И вот теперь Идзуми сидел в номере и злился на демона, который, так ничего ему и не объяснив, ушёл по своим делам. Впрочем, парень уже начал догадываться, что это очередное демонское издевательство. Очень жестокое издевательство.

Вот он — его прежний мир: люди, шум, веселье, ни цепей, ни окружённых магией островов. И кажется, чего проще: встать, распахнуть дверь, вырваться отсюда, убежать, вновь вдохнуть глоток свободы. Но это всё обман. Идзу скован по рукам и ногам. Одно неверное движение — и властный демон натянет поводья, указывая место своему пленнику.

Это жестоко — дразнить его, играть в такие игры. Бесчеловечно. Но что можно ждать от этого демонского ублюдка, которому он — Идзу — нужен только для одного.

Что-то треснуло в руках, и парень с недоумением уставился на колени. Оказывается, он уже несколько минут рисовал портрет той самой девчонки из сна. Карандаш сломался на последнем штрихе.

Отстранив лист, Идзуми прищурился. Знакомое лицо, очень знакомое. Но где он его видел? Только во сне или встречал эту девушку в реальной жизни? Почему-то казалось, что встречал. И всё-таки, что произошло позавчера? Почему он ничего не помнит? Что скрывает от него демон? Вопросы кружились в голове заезженной пластинкой, а ответов не было.

Тихий стук двери выдернул Идзуми из своих мыслей. Парень вскинул голову и встретился взглядом с Юкихана. Тот стоял на пороге и разглядывал его так, будто впервые видел.

— Что, храм уже разгромили? — спросил Идзу, скручивая рисунок и пряча его в рукав кимоно.

— Нет, ещё не начинали, — ответил демон и, картинно тряхнув головой, крадучись подошёл к парню.

Такое поведение было настолько не свойственно Юкихана, что Идзуми непроизвольно отстранился от него, а когда увидел бешеный блеск в чёрных глазах, понял, что с демоном творится что-то не то.

— Ты что, пьян? — бросил парень первое, что пришло в голову.

— Тобой. Запах тихого безумства — какая сладость... — протянул демон, склоняясь над Идзу.

— А не пошёл бы ты?.. — начал Идзуми, но тут комнату окутал холод, а вслед за ним ледяным крошевом прошуршал знакомый голос:

— Хаюсинбё!

Склонившееся над Идзуми лицо оплыло и слепилось в другое: остроносое, с высокими скулами, широкой улыбкой и безумием в глазах. Зелёные волосы торчали невообразимым гнездом.

Идзуми нервно сглотнул. Впервые он был рад приходу Юкихана.

— Юки! — радостно воскликнул зеленоволосый, обернувшись к тому. — А я мимо шёл, тебя увидел, решил поздороваться, а тут...

— Я неожиданно вернулся, — закончил его мысль Юкихана. — Потому что тебя почуял, чёртов оборотень. Кажется, тебе давно пора быть на месте.

— Уже иду, бегу, лечу! — прокривлялся зеленоволосый и выскочил за порог.

Захлопнув дверь и выждав паузу, Юкихана посмотрел на Идзуми и хмурое выражение лица тут же сменилось улыбкой.

— Это Хаюсинбё — демон безумия, — объяснил он.

— Заметно, — кашлянул парень. — Это вместе с ним ты собрался храм валить?

— И с ним тоже, — кивнул демон, подходя ближе.

— Что ж, я буду молиться Аматэрасу, чтобы она спалила вас ко всем чертям...

Последнее слово парень не успел договорить, потому что демон впился в его губы поцелуем и повалил на кровать. Безумный поцелуй: сильный, страстный и нежный одновременно. От него кружилась голова, от него по всему телу разливалась сладкая нега, от него внизу живота разгорался огонь.

Почему? Боги, почему с ним это происходит?

Он ласкал язык демона, отвечая на игры, и тихо стонал, прижимаясь к сильному, разгорячённому телу. Руки стащили одежду с мучителя и обвили его. А почувствовав на ягодицах дразнящие поглаживания, Идзу сам приподнял бёдра и потёрся членом о бедро демона. Он хотел этого. Хотел, чтобы демон вошёл в него. И когда властные руки заботливо перевернули его на живот, и большой горячий член ввергся в него, парень лишь застонал и стал насаживаться ещё сильнее, глубже. Жгучая волна желания затопила его рассудок окончательно. И, закрыв глаза, Идзуми наслаждался, ощущая демона в себе, ловя его ласки.

Они кончили одновременно: Юкихана — в него, а Идзу — на шёлковое покрывало, куда мгновениями позже упал сам.

— Идзу, солнышко, я хочу тебя ещё... — услышал парень бархатный шёпот. — Дождись меня, и мы продолжим.

Идзуми лежал на постели с закрытыми глазами и не думал ни о чём. Старался не думать. Просто слушал, как демон одевается, как идёт к двери, как щёлкает замок. Простые вещи. Нужно делать простые вещи. Встать. Подойти к двери ванны. Открыть её. Зайти. Залезть под душ. Включить воду. И не думать.

Не эмоционировать!

Собрать последнюю волю в кулак и просто признать очевидное.

Ему нравится.

Нравится то, что делает с ним демон.

И всё. Точка.

Так просто и так невероятно сложно — признаться самому себе...

Сколько он простоял под душем, Идзу не знал. Может, час, а может, два. Только замёрзнув до такой степени, что едва мог двигать конечностями, парень выключил давно остывшую воду, обтёрся полотенцем и, накинув кимоно, вышел из ванны. И тут же насторожился.

В комнате кто-то был.


________________________________________________________

22. Отауэ-сай (праздник рисовых полей) — один из праздников Аматэрасу, так как она считается изобретательницей возделывания риса. Отмечается в середине мая.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми, Глава 13: Юкихана

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма

---

[Приют Охотника]

---

Исток — Глава 13: Юкихана

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 13: Юкихана


Детали предстоящего мероприятия демоны утрясали почти сутки. Дотошный Кэйроши требовал обговорить и проговорить всё до мельчайших подробностей, чтобы каждый из четвёрки чётко понимал, что и когда он делает. Больше всех досталось Хаюсину, потому что, во-первых, на его плечи ложилась самая тонкая и ответственная работа, а во-вторых, этот паяц постоянно придуривался. В конце концов, взбешённый Кадзэгэн просто поколотил его, после чего Хаюсинбё почти без кривляний рассказал свои обязанности.

В общем, из отеля Юкихана вышел только к вечеру и, оглядывая улицу, скривился. Не любил он большие города. Эти припадочно мигающие неоном вывески, огни, рекламу, музыку, крики людей, шум машин, пыль, газ, толкотню. Так и хотелось всё это заморозить, покрыть белым серебром снега. Чтобы не раздражало. Но тратить силы на такую ерунду — расточительство, поэтому, морща нос и ловя на себе восхищённые взгляды девиц, демон медленно пошёл вдоль оживлённого проспекта. Увидев надпись «Лавка художника», Юкихана свернул к ней и, распахнув дверь, оказался в совершенно другом мире.

Этот мир пестрил разнообразием тюбиков, баночек, коробок, кистей, карандашей, бумаги, рамок и прочих инструментов, названия которых демон даже не знал. Глаза просто разбегались от этого разноцветия, поэтому Юкихана не сразу заметил за прилавком девчонку. Низкорослую, худощавую, с обесцвеченными волосами. Девчонка с любопытством разглядывала демона, а он в свою очередь с любопытством разглядывал белого, плюшевого зверя, лежащего у неё на голове.

— Забавная зверюга, — прервал молчание Юкихана.

— Это БТВ! — девчонка растянула губы в широченной улыбке. — Мой Белый Тюлень Вдохновения. Он жуёт мне волосы, а я творю.

— И много вы так натворили? — усмехнулся демон и прищурился, проверяя, уж не Хаюсин ли опять дурака здесь валяет. Нет, девчонка была настоящая.

— Натворили-то много, да всё не того. Повесть всё никак закончить не можем, — вздохнула она, затем махнула рукой и с улыбкой добавила: — А у вас красивое кимоно. Ручная работа?

— Да, — кивнул Юкихана, отмечая наблюдательность девицы. — Знаешь, у меня есть друг... — на этом слове демон чуть усмехнулся, — мастер по работе с акрилом. Хочу сделать ему подарок. Не поможешь?

— Ну, если он мастер... — протянула девчонка, бегло оглядывая полки с товаром, — то, наверное, у него уже всё есть.

— На данный момент у него нет ничего.

Далее Юкихана только успевал следить за порхающей от стеллажа к стеллажу девчонкой и слушать её щебетание про достоинства одного и недостатки другого. Через полчаса два объёмных пакета были готовы и, очистив с помощью итогуши карман одного из своих подчинённых, демон расплатился и покинул лавку. Представляя, как изменится лицо у Идзуми, когда он всё это увидит, Юкихана шагнул по нити к нему. И оказался возле храма.

Храм пылал, горел божественным огнём. Огнём, способным испепелить всё. Даже тьму, даже память. А в центре этого пожара стоял Идзуми, и его дикий смех разносился по всей округе.

«Как? — думал Юкихана, обрушивая на храм лютую стужу. — Как он смог разрушить печати?!»

Идзуми обернулся к нему, и демон невольно вздрогнул. Избранник Аматэрасу был страшен. Вся фигура объята послушным пламенем, на лице — жуткая маска смеха, а в глазах — два солнца.

— Юки... хана... — произнёс Идзуми чужим, далёким голосом. — Отдай мне... своё сердце...

Демон едва успел уклониться от волны жара, настигшей его в считанные секунды. Проклиная всё на свете, Юкихана соткал глыбы льда и пустил их в избранника. И пока тот плавил их, демон обогнул его и ударил в спину, вымораживая воздух, гася жар, захватывая парня в плен льда. Подлый приём. Но Юкихана никогда не славился честностью. Честность — это роскошь, которую могут позволить себе боги, но никак не демоны. Драться с избранником в лоб, ещё больше распаляя того и щекоча себе нервы? Да, конечно, можно и пощекотать, но не сейчас. Сейчас ему нужен не ярый мститель, а послушный пленник.

Лёд таял стремительно, поэтому обняв сзади застывшего от удара Идзуми, Юкихана прощупывал центры силы. Прощупывал и ничего не мог понять — все печати на месте, ни одна не дала трещину.

«Да в чём дело?» — спрашивал демон, ещё на раз замораживая все центры. С огнём Анахата пришлось повозиться вдвое дольше, потому что сердце пылало сильнее всего.

Резкие движения вскоре стали плавными и мягкими. Руки Юкихана скользили по горячему телу парня, ласкали, дразнили, раздевали. И это тело, это восхитительное, привыкшее к сексу, к прикосновениям демона тело отвечало. Священный огонь, наполнивший Идзуми и помутивший его сознание, расцвечивался тёмными красками страсти. Дикой, неуёмной, почти звериной страсти. Парень стонал, льнул к Юкихана, подчинялся, угадывая его желания по одним лишь намёкам. Пленник сам опустился на колени и, когда демон вошёл в него, послушно прогнулся, принимая удобную позу, а Юкихана зарычал, не в силах больше сдерживать себя. Он насиловал своего пленника. Он любил его, как любят только демоны. Жестоко и нежно, впиваясь когтями в плоть, едва касаясь губами кожи. Сутки ожидания и эта неожиданная битва основательно взбудоражили его, возбудили. Кровь кипела, и утолить эту дикую жажду можно было только им — только Идзу.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана, Глава 12: Идзуми

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма

---

Исток — Глава 12: Идзуми

[Yueda]

Название: Исток
Автор:  Yueda, бета: Lutaya
Жанры: Слэш (яой), романтика, драма, фэнтэзи, психология
Предупреждения: Насилие, изнасилование
Данные: Ориджинал, NC-17, миди, в процессе
Саммари: Демон и человек. Их связывает прочная нить проклятья. Разорвать? Связать покрепче? Лишь Исток может дать ответ...
Размещение: С указанием моего авторства и ссылкой


Глава 12: Идзуми


Лёгкая боль, засевшая с утра в левом виске, к обеду распространилась на всю голову, а сейчас к этому добавилась ещё и тошнота. Идти дальше не было никаких сил, да и смысла тоже. Лечь, закрыть глаза и забыться. Вот только до воды бы ещё доползти. Избранный богами, блин...

Этой ночью Идзуми впервые за всю неделю увидел сон. Обрывочный и очень муторный. Как ни старался, но парень не смог ничего толкового вспомнить, кроме странной девчонки с родимым пятном на щеке. От этих стараний у него разболелась голова, а вместе с болью начало расти какое-то внутреннее раздражение.

Идзуми ходил сам не свой по дому, шатался по саду и всё не находил себе места. Прислушивался к тишине, оборачивался на каждый шорох. Ставшее уже привычным окружение, казалось каким-то не таким, неправильным, чего-то не хватало в нём. И когда, наконец, понял — чего — парень проклял самого себя.

Юкихана — вот кого не хватало рядом! Без его извечного присутствия было пусто, неуютно, одиноко было. Приучил, гад. Приручил! Ведь именно шаги этой демонской сволочи ждёт услышать Идзу. Он ждёт его. Ждёт!

Зарычав от бессильной злости, Идзуми сорвался с места и пошёл куда глаза глядят. К обеду он обнаружил, что стоит на холме, с которого открывался вид на разрушенный храм, и решил во что бы то ни стало найти его. Так парень и бродил по холмистым лесам и долинам до самого вечера, упорно отмахиваясь от очевидной мысли — заблудился. А также старательно не замечая долбящую голову боль и трескающийся мир. Но когда к ним присоединилась тошнота, и скудный завтрак оказался под кустом, Идзу понял, что пора остановиться и передохнуть.

Услышав журчание воды, Идзуми ускорил шаг и очень быстро оказался на берегу небольшой лесной речушки. Ловко огибая деревья, она проносилась мимо и терялась где-то в зарослях дикого шиповника. Прозрачная, чистейшая вода! Идзу хотел окунуться в неё с головой. Но для начала, присев на корточки, он промыл рот и напился вдоволь. Плеснув на измученное лицо божественную прохладу, парень открыл глаза и замер.

На противоположном берегу стояла девушка в одеждах мико[19]. Та самая девушка из сна. Худенькая, невысокая, с несколько грубоватыми для девушки чертами лица и с родимым пятном в форме магатамы[20] на левой щеке. Она стояла, смотрела, и сердце от этого взгляда сжималось какой-то странной щемящей тоской.

— Кто ты? — осипшим голосом спросил Идзуми.

Девушка ничего не ответила, продолжая выжидающе смотреть на него. Длинные волосы ровными, чёрными лентами спускались с плеч, и ни один волосок не дрожал на ветру. И отражение! Его не было.

— Ты призрак? — прошептал парень, медленно вставая.

Он не боялся. Напротив, Идзу хотелось обнять это маленькое существо. Обнять, приласкать, как младшую сестру, которой у него никогда не было.

Но тут девушка сделала шаг назад и ветром сорвалась с места.

— Стой! — крикнул парень, тараном врываясь в воду.

Поскользнувшись и чуть не упав, Идзуми выбрался на противоположный берег и помчался вслед за девушкой.

Догнать. Непременно догнать. Потому что она знает. Знает всё. Все ответы на все его вопросы. А ещё потому что видел он её. Это лицо. Ещё до сна. Где? Когда? Не помнил, но видел. И это родимое пятно. Символ удачи, отметина Аматэрасу. Опять Аматэрасу!

Видимо, пресветлая богиня всё же хранила его, потому что во время бешеной гонки Идзуми ни разу не запнулся ни об одну корягу, удача проносила его над всеми ямами и рытвинами. Он бежал как никогда в жизни, но красная хакама огоньком маячила меж деревьев, не отдаляясь и не приближаясь. Когда небо загустело пасмурной темнотой, а в нос ударил сладковатый запах гнили, парню и правда начал мерещиться впереди огонёк.

«Неужели уже ночь?» — отстранённо подумал Идзу, но, выбежав из леса, понял, что ночь была ни при чём.

Перед ним стоял древний синтоистский храм, но такого запустения Идзуми никогда ещё не видел. Священные ворота тории были снесены под основание, седые бороды паутины трепетались на ветру, опутывая потемневшее дерево хайдэна[21], а пол разрушенных келий был изъеден гнилостными язвами, внутри которых что-то мерзко копошилось. И в центре черного пятна лежал скелет. Именно здесь тьма обретала такую плотность, что, казалось, её можно черпать ладонями. Именно отсюда исходил зловонных запах. И именно над этим местом застыла молчаливая девушка. Она светилась. Ровный, золотистый свет, исходящий от её ладоней, лица, от её волос и одежд, казалось, пытался бороться с окружающей тьмой, пытался рассеять её. Но не справлялся.

«Что здесь случилось? Чьи это кости?» — хотел спросить Идзу и не спросил, подавился словами. Не те они, не о том. Сердце сдавило тоской и болью, оно горело, будто бы желало поделиться жаром с призраком. И слова — нужные, правильные слова — родились сами собой:

— Как я могу помочь?

Девушка повернулась и, взглянув молящими глазами, протянула к нему руки.

Будто во сне парень подошёл к ней и соединил свои ладони с её маленькими, хрупкими ладошками. И вспышка света пробила его насквозь, ослепила. Он понял всё. От начала до конца. В одночасье. От этого прозрения хотелось кричать. И, кажется, он кричал. А сердце внутри горело нестерпимым огнём. И он горел вместе с ним.

Горел, пылал, знал! Он знал, что нужно делать. Но сперва...

Спалить к богам заразу. Испепелить. Очистить.

Положить начало конца...


________________________________________________________

19. Мико — служительницы синтоистских храмов в Японии. Традиционное одеяние мико состоит из белой рубахи с широкими рукавами (которая в длину обычно достаёт до пят), ярко-красных хакама (длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку или шаровары) и таби (высоких носков с отделённым большим пальцем).
20. Магатама — изогнутая бусина из драгоценного камня в виде запятой.
21. Хайдэн — зал для молящихся в синтоистском храмовом комплексе. Обычно он расположен непосредственно перед главной святыней храма (хондэном) и больше его по размеру.


Предыдущие главы: Глава 1: Юкихана, Глава 2: Идзуми, Глава 3: Юкихана, Глава 4: Идзуми, Глава 5: Юкихана, Глава 6: Идзуми, Глава 7: Юкихана, Глава 8: Идзуми, Глава 9: Юкихана, Глава 10: Идзуми, Глава 11: Юкихана

@темы: слэш, фэнтези, миди, ориджинал, психология, романтика, NC-17, драма